Хроники сгоревших городов

Если Первая мировая отметилась тотальным опустошением прифронтовой полосы в десяток-другой километров глубиной, то Вторая прославилась массовым разрушением городов, находившихся за сотни и даже тысячи километров от линии фронта. И причиной была далеко не только эволюция технических средств. Предпосылки разбитого Ковентри, сожженного Дрездена и уничтоженной Хиросимы лежали еще там, в мрачных окопных лабиринтах Великой войны.

Прорвать оборону Первой мировой было крайне тяжело, но все-таки возможно. Артиллерия, штурмовые группы, минные подкопы – все эти способы облегчали атаку, но они по-прежнему не могли закончить войну. Даже успешные наступления заключительного периода ПМВ не привели к достаточному для победы изменению стратегического положения. Она была достигнута на психологических, а не чисто военных рубежах, и стоила Европе серьезнейших культурно-политических перемен. 

Мир изменился до неузнаваемости. Изнурительная война ослабила хватку великих держав, и на свободу вырвался демон национально-освободительной борьбы. Империи распадались одна за другой. Спокойная, казалось бы, Европа вновь стала походить на бурлящий котел. Многие военные и политики понимали, что новые войны в таких условиях не более чем вопрос времени, но им отчаянно не хотелось терять остатки Старого мира, к которому они привыкли. Им было нужно не просто новое средство, а концепция ведения войны. Такая, что преодолеет позиционный тупик и позволит одержать быструю победу, не требующую чреватого бунтами и революциями длительного напряжения сил. 

И такая концепция вовремя подвернулась.

Смерть с небес

Итальянский офицер Джулио Дуэ был своеобразным «антикарьеристом» – он не стеснялся ругаться с начальством и резко критиковать родную армию прямо во время войны. Грань между такими вольностями и распространением паникерских настроений довольно тонка, и прямолинейный Джулио попал в тюрьму. Правда, осенью 1917 года итальянцы потерпели сокрушительное поражение в битве при Капоретто, и многие из причин поразительно совпадали с тем, о чем предупреждал Дуэ в своих докладных записках. Его выпустили, но вскоре он, разочарованный отношением, уволился из армии, посвятив остаток своей жизни формулированию и усовершенствованию своей теории воздушной войны.

Своеобразной библией сторонников Дуэ стала его книга «Господство в воздухе», вышедшая в 1921 году. Автор хорошо уловил главное: исход Первой мировой был решен не на поле боя, а на улицах тыловых городов. Чтобы победить, надо не прорвать вражеский фронт, а спровоцировать революцию – невыносимыми тяготами большой войны. Вопрос заключался в том, как это сделать быстро, чтобы не допустить революций у себя. Ведь состоящая вначале в одном лагере с будущими победителями Россия не выдержала еще раньше потерпевших поражение Центральных держав. Да и в армиях победителей (скажем, французов) под конец войны был бунт на бунте. 

Дуэ знал о бомбардировках Первой мировой. Уже тогда немецкие дирижабли могли дотянуться даже до Лондона, не говоря уже о Париже и других городах континентальной Западной Европы. Антанта отвечала авиарейдами. Тоннаж сброшенных бомб был «детским» даже по меркам возможностей авиации 1919 года, но это не помешало добиться ощутимого психологического эффекта – в ряде случаев речь шла о полноценной панике. Психика мирных жителей всегда слабее спаянного тренировками и подготовившегося к войне подразделения. 

Но авиарейды Первой мировой не были частью большой стратегии – большая часть ресурсов шла на поля сражений. Дуэ считал: если сразу сконцентрировать усилия на бомбардировках тыловых городов, а не армий на поле боя, это очень быстро создаст невыносимые условия населению противника. Повсюду расцветут массовые бунты, и врага можно будет брать голыми руками. 

Воздушные армии, по теории Дуэ, были главным средством победы в войне. Поэтому первостепенной целью для удара должны стать неприятельские аэродромы, а затем – авиазаводы. После этого следовало приступить к методичному уничтожению крупных городов. Ложного гуманизма Дуэ не постулировал. Итальянец выработал собственную формулу бомбовой нагрузки. Треть должны были составлять фугасные бомбы – для разрушения зданий. Еще треть – зажигательные, и треть – химические, отравляющие вещества которых должны были мешать тушить пожары от предыдущих. 

При этом Дуэ прорабатывал не только общие, но и тактические вопросы. Тут для нас, вооруженных удобным послезнанием, многое выглядит нелепо. Например, итальянец предлагал для простоты производства унифицировать все самолеты за счет выпуска лишь одной модели. Предполагалось две модификации – бомбардировщик и «самолет воздушного боя». Последний отличался тем, что вместо бомб нес множество огневых точек. Воздушные бои по Дуэ выглядели бы не «собачьими свалками» Первой мировой, а сближением на параллельных курсах, завершавшимся яростным пулеметным обстрелом. Реальность той же Второй мировой была другой. Более маневренные истребители решали проблему ощетинившихся пулеметами бомбардировщиков, просто концентрируя на одном противнике огонь нескольких машин. 

А как на деле?

Доктрина Дуэ оказалась полезна не только как техническое средство выхода из позиционного тупика. Стройная теория воздушной войны стала отличным подспорьем в бюрократических спорах. Сторонники авиации стремились выделить её в отдельный род войск. Более консервативные генералы были против. В Америке, например, одним из рьяных «авиафилов» был генерал Уильям Митчелл – он обожал доктрину Дуэ. Еще до выхода «Господства в воздухе» он согласовал любопытную демонстрацию – бомбардировщики должны были атаковать старый броненосец «Индиана». Опыт прошел удачно. Правда, противники Митчелла не уставали напоминать, что броненосец не отстреливался, не маневрировал, и на нем не действовала команда борьбы за живучесть. И вообще, он был устаревший. 

Решить этот спор могла лишь проверка делом. Ей стала начавшаяся в сентябре 1939-го Вторая мировая война. Стартовавшая в июле 1940 года воздушная битва за Англию дала построениям Дуэ шанс быть проверенными. Но все пошло не так. На несчастный остров высыпалось намного больше бомб, чем сам Дуэ считал необходимым для победы в начале 20-х годов. Но немедленного коллапса не наступило. Причиной тому стала, как ни странно, сама теория воздушной войны. 

Расчеты Дуэ строились на ситуации времен Первой мировой. Подразумевалось, что никто не готов к бомбардировкам – ни материально, ни психологически. Но на деле города уже не были такими беззащитными. Проводились тренировки, строились бомбоубежища, налаживалась ПВО. А еще красочно расписывающие опустошение с воздуха сторонники Дуэ успели как следует напугать жителей Европы задолго до начала войны – и тем самым морально подготовить. 

Но там, где не действовал большой тоннаж, работал очень большой. С 1943 года союзники пошли в полноценное воздушное наступление. На Германию насылались тысячи тяжелых бомбардировщиков. Города сжигались один за другим, но к ожидаемым результатам это не приводило. Бомбардировки частично воздействовали на промышленность и оперативную обстановку, разрушая коммуникации. Но стратегического эффекта – добровольной сдачи Германии – не было. Зато в Японии доктрина Дуэ сработала на все сто. 

Союзники вели морскую войну на Тихом океане. Летом 1944-го они взяли Гуам и Сайпан – острова, достаточно крупные для того, чтобы принимать стратегические бомбардировщики. Начались опустошительные рейды на Японию – поэкспериментировав с бомбовой загрузкой, американцы остановились на зажигательных боеприпасах. Для бумажно-деревянных японских городов это означало страшнейшие пожары. Любой город мог стать ареной появления сотен «Суперфортрессов» и исчезнуть с лица земли. К августу 1945 года промышленность Японии была практически полностью парализована бомбардировками и морской блокадой.

По времени это совпало с разгромом Красной армией Квантунской группировки в Маньчжурии. Это была великолепная операция, но её влияние на противника было скорее психологическим. Всерьез использовать континентальные территории для большой войны Япония уже не могла – почти все каналы морских коммуникаций были перерезаны американскими подлодками, и кольцо продолжало сужаться. А вот потеря промышленности в индустриальной войне была непозволительной роскошью, и японцы сдались. 

Облик грядущего

Появление ядерного оружия и межконтинентальных ракет не отменило, а лишь усилило доктрину Дуэ. Да, в архитектуре ядерного баланса понизилась роль самолета, но суть теории воздушной войны вовсе не в нем, а в акценте на городах противника. Именно возможность за часы уничтожить производственную базу противника и проживающую в городах рабочую силу стала тем самым «неприемлемым уроном», который до сих пор удерживает великие державы от очередной мировой войны. Тот самый, предсказанный проницательным итальянцем удар по важнейшим тыловым центрам, а вовсе не применение ядерного оружия против армий на поле боя. 

Теория Дуэ кровожадна и не стеснена принципами гуманизма. С другой стороны, скрещенная с достижениями научно-технического прогресса, она стала по-настоящему реальным основанием для отсутствия большой войны. Мир этот, конечно, не вечен, но по продолжительности он уже превзошел что четыре десятка лет «Прекрасной эпохи», что совсем небольшой перерыв меж двумя мировыми войнами. А это, по меркам европейской истории, довольно серьезное достижение.

/Тимур Шерзад, topwar.ru/