Высокоточный блеф

Средством сохранения мира может быть только ядерное оружие

В СМИ давно обсуждается вопрос о возможности неядерного стратегического сдерживания на базе высокоточного оружия (ВТО) и высказывается мнение, что ВТО «не может быть единственным средством решения стратегических задач». Само по себе отрицание неядерного сдерживания как альтернативы ядерному не вызывает возражений, однако необходим ряд уточнений.

Во-первых, боевое оснащение с тротиловым эквивалентом в две-три тонны – для России не аргумент даже в тактическом отношении, а во-вторых, ВТО РФ вообще не может быть средством решения стратегических задач. Только соединяя ВТО большой дальности с ядерным боевым оснащением, мы получаем дополнительный абсолютный аргумент, обеспечивая новый уровень ядерного сдерживания. Но это не отменяет высшего приоритета такого основополагающего элемента «триады», как РВСН.

Аргумент для жандарма

Представляется полезным затронуть такой аспект перспективной проблематики строительства РВСН, как целесообразность неядерного боевого оснащения стратегических носителей. Эта идея впервые высказана в США и даже поощряется там. Но есть ли основания для взращивания подобных инициатив на отечественной почве?

Да, в США пропагандируется вариант неядерного боевого оснащения стратегических носителей, причем не только МБР, но и баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ), и крылатых ракет морского базирования (КРМБ). Эта идея сформулирована в перспективном курсе США, в том числе в плане быстрого глобального удара (БГУ). Первый пробный пуск БРПЛ «Трайдент» с обычными боеголовками произведен с ПЛ «Небраска» еще в 1993 году. Тогда было заявлено, что таким образом продемонстрирована возможность поражения бункеров и командных пунктов предполагаемых «нарушителей режимов нераспространения оружия массового уничтожения».

В перспективе ставилась задача выполнять неядерными зарядами БГУ часть задач СЯС, но с меньшими потерями среди гражданского населения, с минимальным экологическим ущербом и т. д. При этом по умолчанию подразумевалось (американцами), что угрозы для России неядерные средства БГУ не представляют.

Однако концепция быстрого глобального удара включает весомый ядерный аспект, тщательно скрываемый. В частности, в составе ВМС США имеется четыре АПЛ, оснащенные КРМБ «Томагавк» блок IV, – до 154 ракет на каждой лодке, то есть более 600 единиц суммарно. Они не охватываются двусторонними договорами, но что, если в США будет произведено скрытное переоснащение неядерных БРПЛ и КРМБ на ядерные боевые блоки? И можно ли исключать такую же трансформацию МБР «Минитмен-3», если часть их будет заявлена как неядерные и неподлежащие зачету по Договору СНВ-3? В его преамбуле лишь невнятная ссылка на необходимость учета «влияния МБР и БРПЛ в обычном оснащении на стратегическую стабильность».

Для России нецелесообразно исключать из анализа (и тем более из договоров) вариант ядерного оснащения вообще любого баллистического или крылатого носителя США, способного достигать территории РФ. При здравом взгляде на ситуацию ясно, что БГУ по сути агрессивен и имеет несомненную антироссийскую направленность. Отрицать это – значит обманывать себя.

Проект БГУ удобен для США тем, что неядерные вооружения формально не подпадают под международно-правовые ограничения. В то же время фактор БГУ чреват сломом нынешней стратегической стабильности за счет замены оснащения стратегических носителей США, заявленных как неядерные, на ядерное при уже созданной инфраструктуре БГУ. К тому же существует прямая взаимосвязь глобального удара с перспективной американской ПРО, элементы которой размещаются по российскому геополитическому периметру.

При развитой НПРО США и недостаточном числе российских носителей Соединенные Штаты получают соблазн глубокого поражения стратегических средств РФ в обезоруживающем ядерном ударе по ним. США оказываются способными нарастить стратегический ядерный арсенал на боевом дежурстве до угрожающего уровня за счет не только впечатляющего «возвратного потенциала», но и переоснащения неядерных МБР, БРПЛ, КРМБ. Это не исключено, особенно с учетом того, что в переговорном процессе американская сторона предлагала России пересмотреть подход не только к жесткому ограничению ПРО, но и к таким элементам системы сдерживания, как строгий количественный паритет и учет стратегических носителей США в неядерном оснащении.

Недопустимо забывать и о принципиальном различии между сутью военной организации США и России. В первом случае – агрессивной, жандармской, во втором – миролюбивой. Военная организация США должна обеспечивать их глобальное присутствие и возможность безнаказанного удара, даже ядерного, по тем странам мира, политика которых угрожает гегемонии и экспансионизму Соединенных Штатов. С позиций обеспечения жандармских функций стремление США к неядерному боевому оснащению части МБР и БРПЛ американцев как-то объяснимо. Но у России подобных функций нет и быть не может. Основной задачей военной организации России оказывается гарантированное ядерное сдерживание агрессии, а эта задача наилучшим образом выполняется без ослабления потенциала СЯС РФ заменой части ядерных боевых блоков на обычные.

Сказав это, зададимся вопросом: возможно ли всеё же для России рациональное встраивание в военную организацию стратегических средств в неядерном оснащении? Убежден, что в случае, если это будет делаться за счет стратегических носителей с ядерным оснащением, на такой вопрос можно дать лишь отрицательный ответ.

Иными словами, недопустимо переоснащение с ядерных ББ на неядерные головных частей тех стратегических средств РФ, которые стоят на вооружении или воспроизводятся. Это же надо сказать и обо всех перспективных средствах доставки, разрабатываемых для СЯС. Недопустимо поступающие на вооружение носители, воспроизводимые или новые, оснащать неядерными боевыми блоками (головными частями). В самом-то деле: можно ли считать разумным вариант доставки на расстояние до 10 тысяч километров ББ с энерговыделением в тонны при возможности в тех же габаритах и массе забросить ядерный боеприпас мегатонного класса?

Конечно, «неядерный» вариант здесь неразумен, в том числе и для ВТО. Не думаю, что этого не понимают в Америке. Говоря о своих неядерных стратегических средствах, США вряд ли блефуют стопроцентно – если помнить о роли Вашингтона как мирового жандарма. Но в целом их неядерные стратегические проекты – почти наверняка блеф, призванный усилить стратегическое ядерное превосходство США.

От возможности ответного к невозможности первого

Можно встретить мнение, что стратегическое сдерживание достигается «созданием трех угроз, а именно – гарантированного уничтожения необходимой для устрашения противника доли экономики и населения страны, основных группировок вооруженных сил, всей или значительной части политической элиты». Относительно последнего особенно стоит поспорить, но и два первых условия требуют корректировки, хотя на сдерживание действительно нередко смотрят так, как определено выше.

Стратегическое сдерживание обеспечивается тогда, когда потенциальная жертва агрессии способна создать угрозу глубокого ответного удара с нанесением неприемлемого ущерба после первого удара агрессора по средствам СЯС. Сдерживание обеспечивается угрозой ответного удара, причем противоценностного. И только ракетно-ядерного.

Однако можно посмотреть на проблему еще более глубоко и широко, а именно: к середине 80-х годов ХХ века безопасность и глобальная стабильность основывались не на гарантированной угрозе применения военной силы, а на гарантированном отсутствии угрозы первого удара одной ядерной державы по другой. И обеспечивалось такое положение вещей в силу убедительного ракетно-ядерного паритета, достигнутого Советским Союзом к 80-м годам.

Американский физик Фримен Дайсон в книге «Оружие и надежда» писал: «Хотим ли мы уничтожить войну полностью или запретить только некоторые типы войн? Это ключевая дилемма всех пацифистских движений в истории». Но жизнь показывает и доказывает, что ни одно пацифистское движение, пытавшееся уничтожить войну полностью или запретить только некоторые типы вооруженных конфликтов, успеха не добилось.

Зато формально инструмент войны – ядерное оружие, а точнее – ЯО СССР/России смогло убедительно и весомо запретить один по крайней мере тип, причем самый разрушительный – мировую войну. Поэтому для умных и искренних пацифистов дилеммы сегодня существовать не должно, и они, желая мира, должны бороться не против ядерного оружия как такового, а против такой ситуации, когда ядерное оружие России по тем или иным причинам может утратить свою стабилизирующую, гарантирующую мир роль.

На полях книги Дайсона молодой физик из Сарова Леонид Бокань, к сожалению, давно и безвременно ушедший из жизни, сделал блестящую карандашную пометку: «Возможны две устойчивые ситуации: гарантированный ответный удар со смертельным исходом и гарантированная невозможность нанесения первого удара».

Как раз это – абсолютно точная и глубокая по проникновению в суть проблемы констатация. Причем под нее легко подводится конкретная материальная база, а постулат Боканя подтверждается историей развития ядерного оружейного фактора в ХХ веке.

1. Вначале США обладали ядерной монополией и планировали безнаказанные ядерные удары по десяткам городов СССР.

2. Затем ядерная монополия США была нарушена и стала развиваться ситуация, для которой характерна возрастающая способность СССР к ответному удару в случае агрессии США.

3. Чем более гарантирован становился смертельный исход и катастрофический ущерб для потенциального агрессора, тем меньше была его склонность к нанесению первого удара, то есть к развязыванию реальной ядерной войны. Соответственно ситуация делалась все более стабильной и устойчивой к кризисам.

4. Карибский кризис 1962 года оказался «моментом истины», а взаимное наращивание ракетно-ядерных вооружений в течение 70–80-х годов при отсутствии широкомасштабной развитой противоракетной обороны территории страны у США привело к ядерному паритету, к своего рода ядерному «пату»…

И в полном соответствии с третируемой сегодня материалистической диалектикой к середине 80-х годов в военно-политических отношениях СССР и США произошел переход количества в качество в рамках единства и борьбы противоположностей и отрицания отрицания. Количественное наращивание стратегических вооружений дало новое качество – гарантированную невозможность нанесения первого удара. Массированные ракетно-ядерные арсеналы СССР и США из средства возможного ведения войны обратились в свою противоположность, став гарантией мира и отрицая свое формально военное предназначение.

Это тонкое различие! Различие между возможностью гарантированного ответного удара и гарантированной невозможностью первого удара.

Реализованный ответный удар жертвы агрессии после первого удара агрессора означает смерть обоих. Нереализованный первый удар означает мир и жизнь для всех. В этом суть современной ядерной проблемы: в исключении возможности для потенциального агрессора нанесения первого удара. А это обеспечивается лишь в ядерном формате и при вполне определенном количественном и качественном облике российских СЯС.

Оружие отрезвления

Странный факт. Те же эксперты, которые верно отмечают, что «полтонны – слабый аргумент», оперируют понятиями «превентивного удара» в неядерном исполнении… Рассуждают о тех или иных войсковых операциях, о возможности применения «стратегических (?!) неядерных ракет», о возможном «массированном залпе КРМБ».

И это – на фоне последних сообщений о том, что сроки принятия на вооружение ракетного комплекса РВСН «Сармат» вновь переносятся. Так на что следует делать упор – на скорейший ввод в строй новой МБР и наращивание группировки хотя бы «Ярсов» или на «стойких неядерных солдатиков»?

Ей-богу, не пойму, с чего это даже уважаемым российским военным теоретикам все чаще хочется поиграть в некие если не ядерные, то хотя бы неядерные стратегические игры. Для теоретиков Запада такая склонность еще как-то объяснима – что такое война они знают плохо даже в Германии, города которой стратегические бомбардировки союзников превращали в подобие лунной поверхности. Но, похоже, забывают об ужасах даже неядерной войны и в РФ, а зря. Если не помнятся руины Сталинграда и Севастополя, то хотя бы развалины сирийских городов должны наводить на размышления.

Глубоко убежден, что задачей военно-политического анализа в России должны быть не оценки вариантов того или иного «превентивного удара», а поиски эффективных гарантий мира и выдача таких концептуальных рекомендаций, которые обеспечивают военно-технический облик Вооруженных Сил РФ во главе с ядерной «триадой», адекватный задачам сдерживания агрессии на межконтинентальном и региональном уровне. Причем на региональном уровне речь прежде всего о том НАТО, с заупокойной которому начал свое правление 45-й президент США, но альянс – похоже, не без поддержки того же Трампа – намеревается здравствовать и быть враждебным России.

Иногда, правда, считают, что неядерное ВТО «может быть высокоэффективным инструментом сдерживания… в конфликтах малой интенсивности», инициатором которых «способно выступить среднее или даже малое по размерам и потенциалу государство, которое рассчитывает на поддержку одного из крупнейших геополитических игроков».

Но, во-первых, расшифровывая вполне прозрачные намеки, замечу, что если Россия обеспечивает эффективное ядерное сдерживание любого «из крупнейших геополитических игроков», то даже бандеризованный Киев не рискнет устраивать на границе с РФ какие-либо провокации – даже, так сказать, в «даманском» формате.

Во-вторых, угроза всех гипотетических конфликтов «малой интенсивности» в пределах российского геополитического пространства нейтрализуется не наращиванием систем ВТО, а разумными чисто политическими средствами и методами. Одним из потенциально действеннейших инструментов здесь может быть все еще непровозглашенная идея добровольного объединения в новое Союзное государство. Причем в Казахстане следует апеллировать прежде всего не к элите, а к массам, где по сей день весом процент русского, а тем более русскоязычного населения. Не может быть объективно значимой для России и «борьба с международным терроризмом». Нас все прочнее ввязывают в эту проблему, однако она для нас вообще-то десятистепенная…

Важнейшей военно-политической проблемой России остается обеспечение за счет разумного нового массирования СЯС невозможности безнаказанного первого удара США (и НАТО) по нашим средствам ядерного ответа. В этом отношении надо держать порох не просто сухим, но и в достатке. Если вдуматься, весьма зловещим выглядит просочившееся сообщение о том, что в телефонной беседе Владимира Путина и Дональда Трампа последний расценил Договор СНВ-3 как заключавшийся в пользу России. А ведь этот договор, снижая ядерный потенциал РФ, был выгоден США, если смотреть в будущее через призму НПРО. Америка, судя не по ее словам, а по делам, так и смотрит. Опасно в этой реальности поддаваться на идеи «неядерного сдерживания» Россией двуединой («триада» + НПРО) ядерной угрозы США.

Почему же заведомо негодный тезис о возможности замены ядерного сдерживания неядерным, о значимости для России ВТО выплывает раз за разом? Кто-то, надо полагать, заблуждается добросовестно, но кто-то ведь мутит воду и в целях деструктивных…

Причем головы кружат не только экспертам. Даже ответственные офицеры РВСН, точно определяя СЯС как гарант безопасности РФ, могут в то же время заявлять, что СЯС России «существенно дополняют возможности сил общего назначения». Уважаемые генералы РВСН, что тут сомневаться – все ведь обстоит наоборот: это силы общего назначения дополняют возможности СЯС РФ. Причем силы общего назначения обеспечивают нейтрализацию локальных гипотетических угроз, а возглавляемые вами РВСН являются становым хребтом оборонной мощи России, гарантируя ее народам мирное будущее в той мере, в какой СЯС РФ будут обладать возможностью исключения безнаказанного первого удара любого агрессора по средствам ответного удара России.

В очередной раз приходится напоминать: ядерные заряды и их носители в военно-техническом отношении являются оружием, которое разрабатывается по тактико-техническим заданиям МО РФ и обладает соответствующими ТТХ. В этом смысле ЯО должно обеспечивать все требования ТТЗ, в том числе – при гипотетическом боевом применении. Но в военно-политическом отношении ЯО России – инструмент исключения боевых действий.

Судя по всему, эпоха Трампа не вселяет надежды на разумное, добровольно трезвое отношение истеблишмента США к России, к ее проблемам и месту и роли в будущей мировой истории. Отрезвляли же потенциальный авантюризм США начиная с осени 1949 года всевозрастающие ракетно-ядерные возможности России. И так по сей день. Только этот фактор способен обеспечить стратегическое сдерживание впредь.

/Сергей Брезкун, vpk-news.ru/