В атаку со словарем

Свою теорию информационной войны китайские специалисты сравнивают с увеличением силы тигра за счет придания ему крыльев. В разработках России и США, с которых товарищи из КНР брали пример, иные подходы да и терминология.

В последнее время именно китайские военные исследователи опубликовали большое количество научных трудов, охватывающих как историческое прошлое, так и события последнего времени, которые связаны с информационным противоборством (ИПБ), РЭБ, электронной войной (ЭВ) на различных ТВД.

Подход к пятой сфере

Начальник отдела анализа перспективных боевых возможностей аппарата директора национальной разведки США Роберт Броз на основе изысканий, проведенных в 2013 и 2014 годах, подготовил доклад конгрессу, в котором оценил взгляды специалистов США, России и Китая на сущность и содержание информационной войны (ИВ). Особое внимание уделялось анализу различий в доктринальных подходах к организации и ведению ИВ/ИПБ, в том числе ЭВ/РЭБ. Документ раскрывает возможности электронного, психологического (когнитивного) и силового воздействия на противника для достижения политических, экономических и военных целей.

В докладе разбираются взгляды военно-политического руководства государств, связанные с информационным обеспечением применения национальных вооруженных сил, наличием нетрадиционных (гибридных) форм и способов как организации и ведения противоборства, использования «мягкой силы». Анализируются подходы России и Китая к правовым аспектам ИПБ с применением сил РЭБ/ЭВ в операциях XXI века.

Рассматривая современную теорию ВС США сетевой войны (Netwar) как составной части электронной войны (Electronic Warfare), Роберт Броз предлагает рабочее определение ключевого термина. Сетевая война, по его мнению, состоит из преднамеренных действий с целью оказания влияния на человеческое восприятие (когнитивную область). В данном случае использование физической силы не подразумевается. Электронная война включает несколько составных элементов. Когнитивные, информационные и силовые методы киберпротивоборства в информационных операциях интегрируются.

В отечественной литературе, зачастую даже в научных трудах не делают различия между ЭВ и РЭБ, произвольно, без всяких ограничений употребляют один термин вместо другого. Такая неадекватная замена приводит к тому, что значительная часть личного состава ВС РФ, не имеющая прямого отношения к теории РЭБ, может заблуждаться и будет неправильно оценивать обстановку как информационную, так и оперативную, боевые возможности войск (сил), условия ведения операции, ее сроки и вероятные потери, требования к правильной организации радиоэлектронной защиты и маскировки.

Поэтому необходимо более четко определить и широко обсудить на страницах военной печати схожесть и различия РЭБ и ЭВ, чтобы исключить неправильное употребление того или иного термина.

Во-первых, РЭБ и ЭВ – доктринальные стратегические и оперативные понятия. РЭБ согласно основным документам ВС РФ – один из видов оперативного (боевого) обеспечения.

ЭВ согласно единым уставам ОШ КНШ ВС США определяется как «военные действия с использованием электромагнитной и направленной энергии для контроля (управления) электромагнитного спектра и для атаки противника». То, что наставления и уставы ВС США определяют ЭВ именно так, имеет особое значение. Современная военная доктрина Соединенных Штатов рассматривает не четыре, как в наших уставах, а пять равнозначных сфер ведения боевых действий (воздушную, наземную, морскую, космическую и информационную).

Одним из составных элементов ЭВ является ее обеспечение (Electronic Warfare Support – EWS, ES). Оно выполняет задачи оперативной и тактической разведки. А стратегической занимается Агентство национальной безопасности США. Между органами ЭВ и АНБ существует тесная связь и может идти обмен данными во времени, близком к реальному. Кроме того, одна из задач EWS – оценка электромагнитной обстановки, разработка и доклад предложений по ведению ЭВ командующему для принятия им решений.

Органы РЭБ ВС РФ включают лишь силы и средства обнаружения, опознавания объектов, подавления и наведения. Такие элементы РЭБ и ЭВ как радиоэлектронное подавление (радиоэлектронное поражение) ВС РФ и электронная атака (Electronic Attack) ВС США имеют свой состав, разные силы и средства, задачи, объекты воздействия и защиты, формы и способы ведения.

Объектами радиоэлектронного подавления ВС РФ являются только радиоэлектронные средства (РЭС) и объекты. Этим положением определяются и задачи РЭБ в операции.

Объектами воздействия электронной атаки армии США являются электронные средства, электронно-сопряженная боевая техника и системы оружия, узлы связи и пункты управления, а также личный состав вооруженных сил независимо от того, обслуживает он или нет РЭС, и т. п.

В электронную защиту (Electronic Protection) в ВС США включают управление использованием электромагнитного спектра, обеспечение устойчивости и совместимости различных систем и средств, контроль излучений своих ВС. Она предусматривает защиту от воздействия как средств РЭБ (ЭВ) противника, так и своих электронных средств, окружающей среды или природных явлений.

Поскольку в ВС США идет интеграция киберэлектромагнитной деятельности, для руководства ею создаются единые органы, а EW, EWS, военная дезинформация, обеспечение безопасности действий ВС являются основными элементами информационной операции, употребление без оговорок и примечаний термина РЭБ вместо ЭВ и наоборот означает преднамеренное введение в заблуждение командующих и личного состава, участвующих в оценке обстановки, подготовке предложений для принятия решений и т. п. В операциях XXI века, ведущихся в сложной электромагнитной обстановке, такая подмена понятий может привести к увеличению потерь техники и личного состава, сроков проведения операций, к невыполнению боевых задач или их неполному решению.

Заложники переводчиков

С появлением пятой – информационной сферы ведения боевых действий, равнозначной другим, но закрепленной пока доктринальными положениями руководящих документов только в ВС США, возникла необходимость оценивать обстановку не только в каждой из них, но и общую с учетом возможного влияния ИПБ на результат всей операции.

Во-вторых, в ВС наиболее развитых стран вместе с эффективностью увеличилась и уязвимость при электромагнитном и кибервоздействиях, в связи с чем усложнилась оперативная обстановка в целом.

В-третьих, возникновение единого информационного пространства, «оцифровка» армий промышленно развитых государств, формирование киберкомандований, проведение сетецентрических операций не только расширили сферу ведения боевых действий, но и значительно осложнили ее оценку, принятие решения, планирование, постановку задач подчиненным войскам, а также контроль их деятельности.

В-четвертых, появилось информационное оружие, в ВС США наблюдается интеграция всей киберэлектромагнитной деятельности, созданы органы управления КЭД.

В-пятых, произвольное толкование терминов, принятых в ВС зарубежных стран, которым нет соответствующего перевода на русский язык, замена иностранных понятий своими без пояснений могут усложнить, а иногда и исказить картину общей оперативной обстановки. Это создаст неопределенность в оценке состояния, намерений и боевых возможностей противника, а также в некоторой степени в определении истинного влияния средств ЭВ на боеспособность группировок ВС РФ в операции.

В-шестых, отсутствие четких границ информационной сферы, ее динамичность, наличие зачастую одновременно локального и глобального характера, анонимность и сложность выявления акторов и то, что боевые действия могут вестись в угрожаемый период, в мирное время и стать побуждающим фактором для начала операции, ее продолжения или прекращения, существенно сказываются на ходе вооруженного противостояния, ведут к увеличению потерь личного состава и боевой техники.

Чтобы обеспечить в сложной электромагнитной обстановке успешное решение задач Вооруженными Силами РФ, на наш взгляд, необходимо:

• продолжать исследования, связанные с перспективными технологиями, влияющими на повышение сложности оценки электромагнитной обстановки с учетом развития сил и средств кибер- и информационных операций, в том числе электронной войны, их проведения в едином информационном пространстве во времени, близком к реальному;
• детально проанализировать опыт информвойн в конфликтах с участием ВС США и ОВС НАТО в конце XX – начале XXI века, способы ведения американскими войсками киберопераций, задачи, которые ставятся перед киберкомандованиями;
• разработать словарь военной терминологии зарубежных стран, отказаться от неадекватных переводов и подмены понятий, в частности «радиоэлектронная борьба» вместо «электронная война», без пояснений того, что их отличает в стратегической и доктринальной концепциях, и без детализации по каждой стране применения.

/Юрий Горбачев, полковник в отставке, кандидат военных наук, vpk-news.ru/