С недавних пор в открытой печати активно рассматривается тема неядерного разоружения стратегических ядерных сил (СЯС). Идея заключается в следующем: в США одновременно разрабатываются системы быстрого глобального удара (БГУ) и ПРО, образующие интегрированный наступательно-оборонительный потенциал. В обозримом будущем возможна ситуация, когда высокоточные системы наступательных вооружений окажутся способны без привлечения ядерных сил и средств нанести разоружающий удар по объектам СЯС РФ, а выжившие после него ракеты (боеголовки) уничтожат противоракеты.
В первых комментариях относительно БГУ осмотрительно отмечалось, что декларируемые цели защиты от террористов – обладателей оружия массового уничтожения и злонамеренных государств «оси зла» являются лишь временным прикрытием более перспективных целей неядерного глобального удара. В дальнейшем прозвучали утверждения о непосредственной и объявленной руководством США направленности БГУ на реализацию разоружающего и обезглавливающего неядерного удара по РФ со ссылками на исследования зарубежных экспертов. Заявлялось о необходимости немедленно принять самые неотложные меры по парированию БГУ.
Доводы для компетентных
Рассуждают при этом следующим образом. Установлена возможность поражения типовых объектов СЯС неядерными высокоточными крылатыми ракетами (КР) – США уже располагают значительным количеством таких ракет и наращивают его, ожидается появление гиперзвуковых ракет – имеется реальная угроза разоружения СЯС ударами только неядерных высокоточных систем.
Нетрудно заметить, что в приведенной цепочке фактов и следствий отсутствует принципиально важное для заключения звено – оценка возможностей высокоточных неядерных средств поражения по выводу из строя не одиночных типовых объектов, а в целом СЯС как уникальной стратегической системы глобального характера с учетом всей совокупности присущих только ей существенных свойств и отношений.
Без подобного анализа утверждение о возможности неядерного разоружения СЯС просто безосновательно постулируется, а не обосновывается. Содержательные контраргументы отечественных специалистов сторонниками такого разоружения игнорируются, замалчиваются, как будто их не существует.
В 2009 году сотрудники ФГУ «2 ЦНИИ Минобороны России» на страницах журнала «Воздушно-космическая оборона» детально проанализировали факторы, ограничивающие возможность применения неядерных КР по СЯС. В 2013-м уже другие специалисты той же организации обратили внимание читателей газеты «Военно-промышленный курьер» на увеличение наряда КР, усложнение организации удара неядерными КР по объектам СЯС и трудность контроля его результатов.
В выступлениях ученых РАН и специалистов НИУ Минобороны России отмечалось, что высокоточные вооружения в дальнейшем будут все больше сказываться на стратегическом балансе и системы БГУ смогут угрожать нашим стратегическим объектам. При этом теоретическая способность разоружения СЯС только на основе высокоточного оружия, без использования агрессором ядерных средств категорически отвергалась по следующим причинам:
— поражающие способности ядерного и неядерного оружия при ударе по высокозащищенным точечным объектам несравнимы, что обусловливает значительные наряды неядерных средств;
— возможное создание помех системам наведения КР еще более увеличит необходимые наряды на поражение объектов СЯС и потребует массирования КР и их носителей в группировках агрессора;
— спланировать подобный удар одновременно по нескольким сотням целей, расположенных на огромной территории России, чрезвычайно сложно;
— необходим последующий контроль результатов ударов неядерных КР по объектам СЯС;
— операция по применению ВТО против СЯС не уложилась бы в один удар и, следовательно, в один день;
— требуется длительное время для подготовки такой операции и создания соответствующей группировки. Эту подготовку невозможно скрыть и другая сторона будет иметь время для перевода своих ядерных сил и средств, систем предупреждения о ракетном нападении (СПРН) и управления ими в повышенную боеготовность.
Данные постулаты противников концепции неядерного разоружения носят характер качественных выводов стратегического уровня. Они рассчитаны на тех, кто заинтересован в объективном ответе и достаточно компетентен для того, чтобы самостоятельно провести весьма несложные подсчеты и оценить убедительность изложенных доводов. Далее приводятся примеры подобных подсчетов, которые ранее не публиковались. Мы осознаем, что газета не самое лучшее место для расчетов, однако полагаем, что необходимость конкретизации хотя бы некоторых аспектов темы вполне назрела, и надеемся на понимание читателей.
Условие задачи
Порядок расчетов предусматривает примерную оценку величин необходимых нарядов неядерных КР для поражения наиболее представительных объектов СЯС, последующую оценку возможности реализации рассчитанных нарядов для поражения этих объектов за время, определяемое их боеготовностью (требование кратковременности разоружающего удара) с заключительной оценкой возможности скрытного нанесения удара.
В качестве наиболее представительных объектов СЯС выбраны позиционные районы (ПР) стационарных ракетных комплексов (РК), где размещен основной потенциал РВСН. По данным открытой печати, условно принимается, что к 2020 году в группировке стационарных РК будет 180 межконтинентальных баллистических ракет (по 30 в Козельске, Домбаровском, Ужуре и 90 в Татищеве).
Еще в 2009 году генерал-майор Владимир Белоус утверждал, что для вывода стационарной МБР из строя необходимо обеспечить пробивание броневой крыши шахтной пусковой установки (ШПУ) за счет действия мощного заряда. Таким образом, расчет полигонного наряда на ШПУ сводится к определению количества ракет, необходимых для прямого попадания хотя бы одной из них в крышу сооружения с заданной вероятностью при известной точности КР.
Диаметр крыши ШПУ составляет шесть метров. Показатели КР: точность (круговое вероятное отклонение, КВО) – 3, 5, 8, 10 метров, надежность (суммарная вероятность исправности к моменту удара по крыше) – 0,9, заданная вероятность поражения шахты – не менее 0,95.
Надежность КР (0,9) принимается с учетом данных труда «Военное искусство в локальных войнах и вооруженных конфликтах» (А. В. Усиков и др., «Воениздат», 2008). По оценке независимых экспертов США, в операции «Лис пустыни» (1998 год, 415 пусков КР морского и воздушного базирования) до 20 % КР не достигли своих целей, а около 10 % перед пуском оказались технически неисправными. Поэтому принятая величина занижает требования к наряду КР в интересах сторонников неядерного разоружения. То же самое можно сказать и о заданной вероятности поражения шахты.
В настоящее время значительная часть развернутых КРМБ представлена «Томагавками», принятыми на вооружение в 1993 году. Они имеют дальность полета примерно 1800 км и КВО 10–15 метров. Такие КР не могут быть применены для ударов по ШПУ. Для разработки более совершенных ракет и оснащения ВМС США в необходимом количестве нужно значительное время. Но, ориентируясь на наиболее тяжелый вариант, проведем дальнейшие расчеты для гипотетических КРМБ, КВО которых составляет три метра, а помехи системам наведения КР в позиционном районе не ставятся.
90 ШПУ за пять минут
Каким образом рассчитанные наряды неядерных крылатых ракет могли бы быть использованы для поражения стационарных РК с учетом боеготовности комплексов, то есть за допустимое время, до старта МБР? Этот вопрос является ключевым, поскольку процесс поражения МБР крылатыми ракетами принципиально отличается от поражения баллистическими. Если последние теоретически могут атаковать все ШПУ в позиционном районе одновременно, то КР – только последовательно, по очереди. За этот временной отрезок часть МБР может стартовать, если их пуски начнутся с момента удара по первой ШПУ. Определим время готовности МБР.
1 декабря 2008 года командующий РВСН генерал-полковник Николай Соловцов заявил, что после получения санкции Верховного главнокомандующего время для выполнения задачи по пуску ракет не превысит двух-трех минут.
Заместитель директора Института США и Канады РАН генерал-майор Павел Золотарев, ранее занимавшийся вопросами ядерного планирования в Совете безопасности РФ, утверждал, что для реализации ответно-встречного удара приказ на пуск МБР должен поступить примерно за пять минут до подлета боевых блоков противника. Примем для анализа большую величину (5 минут) и забудем на время, что за указанный интервал часть МБР может стартовать по причине, указанной выше.
Рассмотрим атаку крылатыми ракетами позиционного района Татищево (90 ШПУ). Принимается, что поражение шахт осуществляется последовательно по глубине ПР. Для эффективной атаки нужно, чтобы границы района пересекли 450 крылатых ракет и поразили все 90 ШПУ за пять минут. Для наглядности предлагается теоретический вариант формализованной схемы позиционного района и удара по нему.
ШПУ расположены строго упорядоченно – девять шеренг по 10 ШПУ с интервалами и дистанциями 10 км, глубина составляет 80 км. При атаке с одного направления и скорости 800 км/ч КР пролетит это расстояние за шесть минут. Поэтому для атаки каждой ШПУ полным полигонным нарядом за время не более пяти минут агрессор должен сформировать две фаланги КР по 225 ракет, одновременно атакующих ПР с противоположных сторон и имеющих глубину две минуты (27 км) каждая при скорости КР, равной 800 км/ч. Фронт фаланги – 90 километров.
Убедиться в этом путем несложных расчетов нетрудно. То есть плотность налета ракет с одного направления должна составить 112,5 КР/мин, а суммарная – 225 КР/мин. Если же время готовности МБР к пуску принять равным трем минутам, то все КР должны выстроиться в две шеренги по 225 ракет и одновременно пересечь границы ПР.
Для оценки возможности реализации этих запросов к кратковременности удара обратимся к опыту военных конфликтов. В операции «Союзническая сила» против Югославии в 1999 году в первом массированном ракетно-авиационном ударе (МРАУ) было использовано 90 КР (а не 450). Глубина эшелона КР – 40 минут (а не две), плотность налета на всем фронте удара – 2,25 КР/мин (а не 225). Во втором МРАУ применено 133 КР, глубина эшелона такая же, плотность налета – 3,32 КР/мин.
В 2003 году в Ираке в первой воздушной наступательной операции ушло 500 крылатых ракет, но за двое суток (а не за две минуты), за два МРАУ и при значительном числе выборочных ударов.
На наш взгляд, выполнение требования создания двух фаланг (даже не шеренг) крылатых ракет с рассчитанными параметрами с учетом опыта боевого участия КР в обозримый период крайне сомнительно даже при наличии КРМБ с КВО три метра, надежностью 0,9 и при отсутствии помех системам наведения КР в позиционном районе. Для КРВБ, среди которых имеются образцы с КВО три – пять метров, создание подобных построений представляется еще более нереальным из-за движения носителей.
Кроме того, если принять, что удар по первой ШПУ аналогичен команде на пуск МБР, то часть МБР за время удара стартует так, как отмечено выше. В противном случае при принятой вероятности поражения ШПУ (0,95) среднее число неуничтоженных МБР в ПР Татищево составит 4,5 единицы. В конкретной (и единственной) реализации разоружающего удара количество таких ракет может быть много больше.
Точность наведения КР, как любая техническая характеристика, не строго фиксирована, а находится в определенных пределах, увеличивая наряды КР относительно номинала. Совокупное применение в ПР дымов (аэрозолей) против систем типа «Диджисмэк», радиоэлектронных помех системам навигации «Навстар», высотомерам КР расширяет этот диапазон, вынуждает противника увеличивать наряды КР, не снимая до приемлемого уровня неопределенность, чреватую катастрофическим ущербом для агрессора.
Известно, что в 2003 году на совещании в Пентагоне по поводу перерасхода высокоточного оружия присутствующие говорили о том, что технологическое превосходство теряет свое значение при наличии у противника минимальной смекалки.
Ответ неотвратим
Оценим возможность скрытного вывода противником построения КР с указанными параметрами на границы ПР Татищево. Примерное количество ячеек пусковых установок Мк-41 на эсминцах «Арли Берк» – 90, на крейсерах «Тикондерога» – 120. Принимая, что под КР использовано около 70 % ячеек (остальные заняты ракетами ПРО, ПВО, противокорабельными), получим, что для доставки 450 ракет агрессору потребуется ввести в Черное море или семь эсминцев, или шесть крейсеров. Эти группировки по своему составу немыслимы для мирного времени и, на наш взгляд, не могут быть созданы в угрожаемый период скрытно от всех имеющихся систем разведки РФ.
Следовательно, силы ВМФ и ПВО РФ остаются в высочайшей степени готовности и не могут не обнаружить массированный пуск агрессором 450 КР. Расстояние от побережья Черного моря до ПР Татищево – около 1000 км или 75 минут полета крылатой ракеты со скоростью 800 км/ч. Все это время «парадные» строи КР будут подвергаться как минимум атакам истребителей, что увеличит количество выживших МБР РВСН. Одновременно истребители явятся реперами для системы информации.
Перед стратегическим и военно-политическим руководством РФ предстанет картина движения массированного налета в направлении крупнейшего в России позиционного района РВСН. Поэтому задолго до выхода гипотетических фаланг (шеренг) к границам района все МБР из него стартуют (и даже успеют поразить города США). Таким образом, автоматически снимается и вопрос о том, начнутся ли старты МБР после первого удара по ШПУ.
Принимая во внимание рассмотренные аспекты неядерного разоружения, анализ особенностей поражения других объектов СЯС можно полагать излишним. Состав СЯС, приведенный в статье, условен, но его возможное изменение в меньшую сторону не внесет принципиальных изменений в возможности реализации как кратковременности, так и скрытности неядерного удара.
Ядерный ответ на неядерный удар по СЯС не должен подлежать сомнению, поскольку закреплен во всех Военных доктринах, начиная с принятой в ноябре 1993 года.
Совокупность продемонстрированных и оставшихся за рамками анализа факторов, действующих при решении потенциальным агрессором задачи, которая угрожает самому существованию США, позволяет отнести концепции неядерного разоружения СЯС РФ к теоретической области, диффузно перекрывающейся со сферой фантастики, но не к идеям, имеющим значение для практики военного строительства.
Главной угрозой для СЯС были и останутся ядерные средства воздушно-космического нападения. Неядерные КР могут дополнять их и влиять на стратегический баланс, уничтожая не ШПУ, а например, элементы аэродромов стратегической авиации, баз атомных подводных лодок с баллистическими ракетами. Они также могут использоваться для поражения сооружений «Крона» в пунктах постоянной дислокации мобильных РК (в предположении, что часть РК может остаться в этих сооружениях при рассредоточении), мобильных РК на полевых позициях, мостов и др.
Таким образом, при решении задач участия в стратегическом ядерном сдерживании воздушно-космическая оборона СЯС должна создаваться, прежде всего, для борьбы с ядерными средствами нападения.
/Дмитрий Ахмеров, Евгений Ахмеров, Марат Валеев, vpk-news.ru/
