Военная активность Турции на границе с Сирией усилилась, и параллельно появились запись разговоров премьер-министра Реджепа Эрдогана, явно жаждущего маленькой победоносной войны против южного соседа. Ситуация более чем объяснима — положение Эрдогана шатко. Раскол внутри собственной партии, бесконечные коррупционные скандалы и резкое замедление экономического роста — скверный симптом. Потенциальный турецкий Лукашенко рискует им не стать и элементарно оказаться за решёткой. Однако распространённая запись говорит о том, что кому-то очень не хочется воевать — и этот «кто-то» скорее всего турецкие военные.
Рассмотрим ситуацию. В отношении турецкой армии господствует северокорейский синдром — большая и завышенная численность воспринимается как признак неодолимой мощи. В реальности, прослеживаемой по всевозможным источникам, 720-тысячной турецкой армии не существует — существует 590-тысячная армия, при этом около 150 тысяч — гражданские служащие. Второй нюанс состоит в том, что расходы на одного солдата в Турции примерно вчетверо меньше, чем в РФ.
Турецкая армия долго существовала в рамках почти маоистской парадигмы (численность компенсирует технологическое отставание) — и постэффекты этой ситуации сохраняются до сих пор. Как следствие, расходы на новое вооружение в последние годы составляют порядка 1,5 млрд. (стоимость современного тяжёлого истребителя — 80-100 млн.).
Армия Сирии до войны составляла 220 тысяч. Сейчас она больше. В боях погибло 3-6 тыс. При этом есть регулярный призыв, демобилизации, естественно, нет — равно как и классической мобилизации. Следует учитывать, что в отношении сирийской армии действует эффект, обратный северокорейскому — она сильнее, чем кажется. Асад вынужден экономить ресурсы, относительно новые и модернизированные машины на случай внешнего вторжения; периодически в Сирии всплывает техника, которой у неё «официально» нет.
Итоговая ситуация выглядит примерно так. Турецкий флот имеет, безусловно, подавляющее превосходство над сирийским. Однако проблема в том, что его возможности для ударов по берегу ограничиваются артиллерийским огнём с дальностью 23 км. Масштабный десант невозможен — в активе Турции только 4500 солдат морской пехоты и очень слабая группировка десантных кораблей.
У ВВС основа ударной группировки — 208 легких истребителей F-16 (точнее — их лицензионной копии местного производства). Их дополняют 124 «Фантома» и 41 F-5 «Тайгер» (старый и бюджетный, но вполне удачный «истребитель для бедных»). Это впечатляющая сила, однако ВВС Турции — это далеко не ВВС Израиля, ни количественно, ни качественно.
Завоевание превосходства в воздухе затрудняется отсутствием тяжёлых истребителей, самолётов радиоэлектронной борьбы и тем, что полноценный самолёт дальнего радиолокационного обнаружения (Boeing 737 Peace Eagle) в составе ВВС пока только один (запланирована закупка четырёх, однако выполнение контракта задерживается).
Работа по земле также будет неидеальной — она практически полностью возложена на лёгкие истребители.
44 ударных вертолёта «Кобра» и «Суперкобра» — далеко не решающая сила в приложении к тысячам танков соседей. Планируется начать производство местной копии итальянской «Мангусты», но пока произведены лишь единичные экземпляры.
Возможности Турции сильно возрастут после планируемой закупки ста F-35, но пока они далеки от эпических. Уровень подготовки пилотов установить сложно, однако во время противостояния с греческими ВВС в 1995-м турецкие авиаторы показали себя не блестящим образом (два самолёта разбились при маневрировании).
Однако для сирийских ВВС, располагающих лишь 19-24 современными истребителями Миг-29 и 50-100 безнадёжно устаревшими Миг-23, естественно, это подавляющий противник — хотя сирийская авиация оказалась в неожиданно хорошем состоянии, а подготовка и мотивированность лётчиков — вполне приемлемой. Асад вполне рационально «экономил» свои лучшие самолёты на случай внешнего вторжения.
ПВО Дамаска находится в далеко не блестящем состоянии, и неспособно противостоять массированному удару. Однако в случае с Турцией оно способно на ограниченные сюрпризы.
Посмотрим на наземные силы. Формально у Турции 3363 танка. Это весьма много, но качественный состав танкового парка имеет неприятные нюансы. Всего у Турции 339 танков «Леопард-2», 392 «Леопард-1», 1206 М60 различных модификаций (из них 170 глубоко модернизированных с помощью Израиля М60-Т Sabra Мк II со 120-мм орудием и современной системой управления огнём), более 1200 М48. Последние — уже выведены из состава боевых частей в силу откровенного устаревания, за исключением 287 на Кипре. Действительно современными из этого списка являются только «Леопард-2» и М60-Т Sabra (израильтяне оставили от исходного М60 только корпус и ходовую часть) — итого, 509 машин.
Оба танка радикально превосходят имеющиеся у Сирии Т-72 — однако та, очевидно, имеет их около 1500 (за время боевых действий потеряно не более 100. Иными словами, здесь для Турции существует довольно неприятное соотношение сил. Бросать в бой немодернизированные М60 и «Леопард-1» в первой линии, или использовать в городских условиях — чревато массовыми потерями в бронетехнике. Обе машины (особенно Леопард-1 с его эфемерным бронированием) «прозрачны» для современных противотанковых средств практически с любых ракурсов и дистанций. Массовые потери М60 были вполне типичны ещё в 1970-1980-х («Война Судного дня» и ирано-иракская война) при столкновениях с Т-62 и Т-55, которых у Сирии 3250.
Полноценных современных БМП, сопоставимых с «Брэдли», и пригодных для эффективных наступательных действий в стиле известного броска к центру Багдада, у турецкой армии мало — с известной долей условности, к таковым могут быть отнесены только 102 FNSS Akinci. Остальное — эрзацы на базе старинного американского бронетранспортёра М-113 (563 ACV-300). В ближайшее время на вооружение может начать поступать 400 новейших БМП «Тулпар», но пока в войсках их нет.
Та же ситуация с БТР — действительно современных машин у Стамбула лишь 154 (102 Yavuz и 52 FNSS Pars — всего заказано 600 машин). Остальное — это 2831 бронетранспортёр, представляющий из себя вариации на тему М113, либо лёгкие машины.
На вооружении Сирии, впрочем, 2450 старых советских БМП-1 и БМП-2, плюс около 1000 старых советских и чехословацких БТР (в диапазоне от предельно архаичного БТР-152 до просто старого ОТ-64). Впрочем, в последнее время на вооружении сирийских войск были замечены относительно современные БТР-80, очевидно, поставленные Россией уже во время конфликта. Иными словами, при сколько-то эффективном сопротивлении потери турецких наземных сил будут весьма велики. Это либо Грозный, либо крайне медленное продвижение при штурме городов. Американский «тандер раш» в Багдаде был обеспечен в первую очередь малой уязвимостью их бронетехники.
Турецкая артиллерия демонстрирует знакомую картину. На вооружении — 108 современных САУ Т-155 Storm (местная копия действительно отличной южнокорейской «Тандер»), заказано 150 машин. Остальные — это очень многочисленные (945), но откровенно устаревшие образцы времён Второй Мировой и Корейской войн (М107, М110, М-55 и др.). Примерно 1000 орудий буксируемой артиллерии калибра от 105-мм — тоже успели повстречаться с вермахтом или японской императорской армией.
Турецкие РСЗО — это от 230 систем, примерно соответствующих по классу «Граду» (Т-107 и Т-122), 12 весьма совершенных М-270 американского производства (калибр 240 мм), 80 китайских Т-300 WS-1 (300 мм) и неясное количество «Торос» (собственный турецкий проект сверхмощной системы залпового огня).
У Сирии — 450 полноценных САУ, производившихся начиная с 1970-х, 50 эрзацев собственного изготовления, свыше полутора тысяч буксируемых орудий послевоенной разработки (некоторая часть из них в действительности установлена на автомобильное шасси), 300 «Градов» и их северокорейских клонов. Далее, недавно выяснилось, что на вооружении сирийской армии есть 36 РСЗО «Ураган» и в неясных количествах наиболее мощная российская РСЗО — 300 мм «Смерч».
Количество РСЗО собственного производства (Khaibar-1) и неожиданно всплывших в больших количествах иранских систем («Фалак» и др.) установить практически невозможно. Иными словами, хотя Турция быстро усиливается, пока она отнюдь не является военной сверхдержавой. При этом её «оппонент» отнюдь не так слаб, как кажется — Асад до сих пор пытался подавлять мятежи силами «второй линии», сохраняя первую на случай внешнего вторжения.
При этом стоит учитывать и разницу в опыте. У турецкой армии — огромный опыт контрпартизанских действий, но её последний опыт классической войны — это операция «Аттила» (вторжение на северный Кипр). Иными словами, речь о предельно локальной войне с мотивированным, но плохо обученным и вооружённым ополчением, с потоплением собственного эсминца и промахом мимо места высадки.
Вероятно, при сколько-нибудь масштабных боевых действиях у Турции будут проблемы в стиле РККА обр. 1941-го. При этом ей противостоит армия с огромным опытом боевых действий. Иными словами, маленькой победоносной войны с молниеносным броском на Дамаск у турок откровенно не выйдет.
/Евгений Пожидаев, regnum.ru/
