Приштинский марш-бросок российских ВДВ

Последнее интервью генерала Бармянцева, участвовавшего в уникальной войсковой операции

20 лет назад, в ночь с 11 на 12 июня 1999 года, весь мир потряс марш-бросок русских десантников из состава миротворческого контингента в Боснии и Герцеговине на Приштину.

Кто пытался остановить наш батальон на подходе к аэродрому Слатина? Как удалось без единого выстрела захватить его под носом у войск НАТО? Кто разработал беспрецедентную операцию и кто ею руководил?

До сих пор на эти вопросы можно было только строить предположения. Спустя 20 лет, наконец, стало известно его имя. Это генерал-лейтенант Евгений Бармянцев, начальник управления ГРУ Генерального штаба Вооруженных сил. Проработал за рубежом 21 год: три командировки в США, одна в Сирию, и 5 лет в Югославии.

В декабре 1996 года был назначен атташе по вопросам обороны при посольстве России в Белграде. В феврале 2000 года закрытым указом президента получил звание Героя России с формулировкой «за мужество и героизм, проявленные при выполнении специальных заданий в условиях, сопряжённых с риском для жизни». Одним из таких заданий был вооруженный захват аэродрома Слатина в автономном краю Косово, чтобы не дать войти туда войскам НАТО.

К сожалению, свое интервью Герой России генерал-лейтенант Евгений Бармянцев уже никогда не увидит — он скончался 18 декабря 2018 года от тяжелой продолжительной болезни…

«СП»: — Евгений Николаевич, зачем НАТО понадобился автономный край? Под предлогом гуманитарной катастрофы в Косово они стали бомбить Белград, «предотвращать» гуманитарную катастрофу негуманитарными методами. Из-за того, что в Косово сербы якобы вырезают албанцев… На самом деле ведь именно албанцы творили безобразия — их там проживало подавляющее большинство по сравнению с сербами.

 — Вы знаете, на тот период времени практически вся Европа была, как говорится, в ореоле управления блока НАТО и США. Оставалось только одно белое пятно — Югославия. И натовцам было очень важно уничтожить режим Слободана Милошевича, занять территорию этих стран и подчинить их своему влиянию.

Косово — самый промышленно развитый район Сербии, ее исконная территория. И, естественно, самое лучше место для подвода войск НАТО с юга: со стороны Македонии и Албании. Поэтому они посчитали, что начать надо эту операцию где-то с юга и потом постепенно переходить дальше и дальше, овладеть Косово, чтобы потом распространить своё влияние как на Белград, так и на Черногорию. Вот основная цель была этой операции.

В последующем, когда они начали бомбардировки, то поразились удивительной стойкости сербов и почувствовали бесперспективность воздушных ударов, понимая, что такими методами вряд ли добьются успеха. Надо было проводить наземную операцию.

В то же время они боялись её проводить, потому что знали: вся территория Косово занята югославскими войсками, которые по своему боевому составу превосходили контингент так называемых «миротворческих» сил НАТО. Естественно, им не хотелось в столкновении с сербами терять своих людей. И тогда они предприняли активный натиск на президента Слободана Милошевича, чтобы тот вывел свои войска из Косово и разрешил туда ввести войска НАТО.

«СП»: — Но для этого требовался мандат ООН. Насколько известно, в НАТО от Совета безопасности ООН такого разрешения не получали.

— Совершенно верно. Видя, что идёт такой планомерный нажим на режим Милошевича, наше руководство приняло решение направить меня из Белграда и предупредить представителя НАТО о том, что нельзя вводить войска без соответствующего решения Совбеза ООН. Командующий натовской группировкой британский генерал Джексон мне ответил:

«Да, я понимаю, это неправильно. Я не хочу стать инициатором Третьей мировой войны. Поэтому прекращаю это совещание. И сейчас буду согласовывать свои действия с непосредственным командованием».

Этими усилиями нам удалось снять давление со стороны натовцев на Милошевича и перевести переговоры в нормальное дипломатическое русло. Американцы, понимая, что ничего не добились, попросили наше руководство помочь им убедить югославского президента вывести свои войска и дать разрешение на ввод натовских сил в Косово.

В Белград вылетел представитель президента России Виктор Черномырдин, которому удалось сделать то, что не сделали американцы: убедить Милошевича прекратить сопротивление и ради сохранения жизней мирных людей согласиться с планом по выводу югославских войск из Косово и разрешить натовскому контингенту войти на территорию края. Милошевич, скрепя сердце, принял это тяжелое для него решение.

«СП»: — Он знал, что русские войдут потом?

— Нет, он тогда не знал об этом. Но наше руководство надеялось, что после таких действий России, которые практически сняли напряжение в отношениях Запада и режима Милошевича, США и руководство НАТО выделят России какой-то сектор безопасности в этом Косово. Но этого не случилось.

Более того, была сделана попытка, чтобы вообще отстранить Россию от участия в решении глобальных вопросов безопасности в Европе. Естественно, это нас не устраивало, и в Москве было принято решение провести такую спецоперацию как политического, так и военного характера. Что мы и сделали, обведя вокруг носа аналитиков Пентагона. Они даже предположить не могли, что стратегический аэродром в Косово будет без единого выстрела взят русскими десантниками.

«СП»: — Вы были непосредственным руководителем этой операции по овладению аэродромом Слатина, или одним из участников?

 — Надо внести ясность в этот вопрос. Всей операцией руководил Генеральный штаб Вооруженных сил Российской Федерации, а на месте данной операцией руководил я. Много было вопросов, которые принимались мною лично. С последующим докладом в Москву.

«СП»: — То есть, когда отменить решение уже было нельзя? Говорят, что кто-то потом пытался остановить колонну и даже развернуть ее обратно?

 — Хм, такой вопрос… Может быть, многие его интерпретируют по-разному. Когда батальон наших миротворцев вошел в Приштину, и CNN показало на весь мир бронетранспортеры с российскими флагами, вскоре из Москвы поступила команда… остановить колонну. Я опешил!.. Совершить многочасовой марш, преодолеть 600 с лишним километров, и когда до цели оставалось всего ничего, остановиться?! Чтобы аэродром раньше нас захватили войска НАТО?

Я ответил, что это невозможно. Батальон уже вошёл в горный массив автономного края Косово, и слышимости с батальоном никакой. А до этого был приказ идти только вперёд. И я доложил командованию, что у меня нет связи с колонной — она появится минут через сорок, когда десантники пройдут горную гряду. И только тогда я смогу доложить, где находится батальон. Хотя связь, конечно, была. Но этого времени как раз хватало, чтобы наши успели захватить аэродром. И тогда никто бы уже не рискнул развернуть батальон обратно.

«СП»: — То есть это была военная хитрость такая?

— Её можно по-всякому понять. Но с точки зрения военного искусства, я поступил правильно. Я не мог сорвать движение колонны, которая потом превратилась бы в дезорганизованную массу, и мы не выполнили бы главную задачу.

«СП»: — Выдвижение колонны проходило на виду у всех из Углевика, где буквально через сто метров была американская база. Как удалось усыпить бдительность соседей, чтобы они не предприняли попыток помешать?

— Командование ВДВ очень хорошо продумало начало операции по выдвижению батальона к границе, собрав колонну под предлогом ротации войск, что обычно бывало в то время. И ушли на маршрут из-под носа американского контингента, чьи наблюдатели до самого прибытия десантников в Косово не знали, куда делась эта группа. Они думали, что колонна двинулась на железнодорожную станцию, где обычно происходит ротация войск — одни прибывают, другие убывают.

А уже на подходе колонны к Сербии я принял этот батальон, чтобы провести его через две государственные границы. Что, сами понимаете, непросто. Я двигался на своей машине впереди колонны, привел ее в Белград, вывел из Белграда и уже на прямой в Косово передал командование батальоном генералу Заварзину — нашему спецпредставителю в штаб-квартире НАТО, который инкогнито вылетел из Брюсселя в столицу Сербии. Он пересел в мою машину и благополучно довел батальон до Приштины. А я вернулся в посольство и руководил операцией оттуда, получая указания из Центра.

«СП»: — Говорят, что когда американцам стало известно, что русские десантники захватили аэродром Слатина, Клинтон вышел на прямую связь с нашим президентом, требуя передать его войскам НАТО, или он прикажет высадиться там морской пехоте.

— По имевшейся у меня информации, в момент ввода нашего батальона в Косово в кабинете нашего министра обороны постоянно находился заместитель госсекретаря США и лучший друг американского президента Строуб Толботт. И когда маршалу Сергееву доложили, что батальон прибыл в Приштину и занял стратегический аэропорт Слатина, господин Тэлботт был очень сильно разочарован и стал звонить Клинтону. Ну, дальше я уже не знаю. Может, Клинтон и угрожал Ельцину, я такой информацией не обладаю.

«СП»: — Могло случиться боестолкновение какое-то в районе аэродрома? Вокруг него вооруженные шайки ходили албанцев…

— Да, опасность была, но мы по периметру авиабазы правильно расставили свои силы, чтобы с натовскими войсками не соприкасаться. Правда, один хитрый англичанин попытался разбить палатку рядом с нами и поднять над ней британский флаг. Чтобы сфотографироваться и доложить своему начальству, что находится в Приштине, на аэродроме Слатина. Но ему вежливо объяснили, что это наша территория и британский флаг тут не уместен, и он расстроенный, сразу удалился.

«СП»: — День начала операции был не случайно связан с праздником?

— Я бы сказал, что день был выбран удачно. Операция был скоординирована не только с праздником независимости России, но и с планами группировки НАТО по вводу в Косово своих войск. Мы знали достоверно, что они планировали утром 13-го июня войти в Косово. Вот из этого и исходили.

«СП»: — Борису Ельцину доложили об этом утром 12-го числа. Как он отреагировал?

 — Я вскоре узнал от своего командования, что руководитель операции со стороны Генерального штаба Анатолий Квашнин, который на тот момент имел прямой доступ к президенту, доложил ему о результатах и тот одобрил его решение.

«СП»: — На вас пытались давить в тот день, 12-го июня, когда генерал Заварзин вам доложил, что задача выполнена? На вас пытались американцы выходить, англичане?

 — Нет. Вы знаете, на меня никто не давил. Я был на тот период в военно-дипломатическом корпусе в Белграде самым высшим по званию: генерал-лейтенант. Кто на меня мог там давить? Какой-то военный атташе США, полковник или подполковник? Никто не давил абсолютно. Да им было и невдомек, что именно я дирижировал этим процессом.

Наоборот, наши военные коллеги из других стран восхищались операцией, которая была нами проведена. Естественно, никто не знал, кто её организовал и провел, как это происходило на самом деле. Я получал команды из Москвы. Принимал решение на месте, оценивал ситуацию и давал команды Заварзину, который на конечном этапе переброски вёл колонну, ввёл её в Приштину и на аэродром, и в последующем был там определённое время командиром. А потом поехал выполнять свои обязанности как представитель России в НАТО.

«СП»: — Евгений Николаевич, операцию остановили на этапе овладения аэродромом. Десантники с оружием сидели уже внутри транспортных бортов в Пскове, в Туле, в Рязани и ждали команды на взлет. Следующим этапом должна была состояться высадка в Слатине. Потому что 200 человек на такой огромный аэродром не хватало. Что произошло? Что помешало?

— Да, такая задумка была. Мы знали об этом. Была дана команда воздушно-десантным войскам подготовить несколько самолётов Ил-76 для переброски нашего воинского контингента в Косово. Но этого не случилось в силу того, что наши бывшие союзники: Болгария, Румыния, Польша, Венгрия — не дали нам пролёта через воздушное пространство своих государств.

Но уже на следующий день необходимость в этом отпала. Дерзкий и беспрецедентный марш-бросок нашего батальона в Приштину продемонстрировал Западу нашу решимость идти до конца. Сравнительно быстро наши представители были приглашены в Хельсинки, где нам выделили сектор безопасности в Косово. И после этого уже на легальной основе сразу пошла переброска нашей миротворческой группировки на территорию края.

«СП»: — А кто же все-таки разрабатывал эту операцию?

 — Как я уже говорил, она была спланирована в Москве. Спланирована по всем правилам военного искусства с элементами дезинформации и дезориентации противника по месту и времени её проведения. Что не позволило натовцам до самого конца узнать, а где же русский батальон, как он туда попал и как он туда прошёл. В этом большая заслуга самого контингента — подразделения ВДВ.

Я ещё раз повторю: общее руководство операцией проводилось Генеральным штабом, на месте решения по движению и передислокации данного батальона осуществлялось мною лично. И все команды, которые были необходимы для этих целей, передавались мною этому контингенту. По прошествии стольких лет сейчас осознаёшь, как это было по-настоящему трудно.

Большое участие принимали в то время и политические лидеры нашей страны Владимир Владимирович Путин, Виктор Степанович Черномырдин, и Леонид Григорьевич Ивашов: он являлся начальником Главного управления международного военного сотрудничества и, конечно, занят был политическим анализом. А также Виктор Заварзин, который был представителем России в НАТО. Он тоже касался и занимался вопросами политическими в урегулировании этого конфликта.

С военной точки зрения руководили Анатолий Квашнин — начальник Генерального штаба и Юрий Балуевский, который тогда командовал Главным оперативным управлением. Командующий ВДВ Георгий Шпак, начальник ГРУ Валентин Корабельников и его заместитель Владимир Макарович Измайлов. Это те люди, которые принимали решения по данной операции. В конечном итоге нам удалось занять самый важный объект в Косово — стратегический аэродром Слатина.

«СП»: — Что произошло бы, если бы наши десантники не предприняли этот марш? Что было бы в Косово?

— Во-первых, я сказал про политическую сторону. Нашего влияния там бы не было. Те процессы, задуманные в НАТО изначально по отделению Косово от Сербии, начались бы гораздо раньше и привели к гибели мирного населения. Сербы все ушли бы оттуда, что значительно ускорило бы создание независимого квази-преступного государства.

«СП»: — То есть оно бы быстрее там возникло?

 — Оно быстрее бы там появилось. А наше присутствие не позволяло этого сделать. Вот и всё.

«СП»: — Даже ради такого стоило предпринять этот марш-бросок.

— Я хочу сказать, что марш-бросок был тщательно продуман. Это не спонтанное какое-то действие, а спланированная операция, которая должна была поднять политический престиж нашего государства. Мы провели её без единого выстрела и без потерь — как в личном составе, так и в боевой технике.

Это уникальная операция, после которой недаром была учреждена медаль за участие в марш-броске. Это как суворовский поход через Альпы. Очень достойная награда. Многие её получили: в том числе и я. Было очень приятно. Я свою медаль в силу значимости события передал в дар Музею Вооружённых сил.

«СП»: — После того, как Россия получила сектор безопасности в Косово, как строились отношения наших миротворцев с НАТО?

 — Наш контингент был обязан выполнять задачи, которые ставило командование альянса. Они и мы практически в равной степени относились как к албанскому, так и сербскому населению. Но вскоре со стороны наших западных партнеров стали проявляться двойные стандарты. У них возникла идея отделения Косово от Сербии.

Естественно, участвовать в этом процессе России, которая стояла за целостность Сербии, было неприглядно. И уже где-то в 2002-м году в Белград прибыл президент Владимир Путин, который посетил Косово и оценил там обстановку. По возвращении его в Москву было принято решение вывести наши войска из края, оставив там небольшое количество милицейских подразделений, которые работали не под эгидой НАТО, а под эгидой Организации Объединённых Наций.

Я считаю, что это было правильное решение. Нам не к лицу занимать позицию, которую занимало натовское руководство во главе с Соединёнными Штатами. Когда мы выводили из Косово своих миротворцев, экономическое состояние России было нестабильным и поэтому с нами на Западе не очень считались.

А после этого броска с нами стали считаться. Да и народ наш этот шаг правильно оценил. И было с большим ликованием воспринято не только в Сербии присутствие нашего батальона, но и потом на протяжении последних лет — у кого не спроси, все с гордостью вспоминают этот эпизод истории, который действительно показал величие и силу нашего русского характера.

/Евгений Кириченко, svpressa.ru/