О новейшем «Борее», «Барке», «Булаве» и немного о «Борее-А»

В прошлых статьях мы рассмотрели причины, по которым нам необходимы морские стратегические ядерные силы (Морские стратегические ядерные силы: взвешиваем «за» и «против»), и некоторые аспекты скрытности РПКСН, созданных во времена СССР (О скрытности советских РПКСН).

А как обстоят дела сегодня?

В 2000-х годах основу ядерной мощи ВМФ РФ составляли 7 «Дельфинов» проекта 667БДРМ. Неплохие корабли по отзывам моряков, они даже на момент своего рождения, то есть в 80-х годах прошлого столетия уже не находились на острие военно-технического прогресса. А потому совершенно неудивительно, что в первой масштабной госпрограмме вооружений (ГПВ-2011-2020) было запланировано полное обновление морских стратегических ядерных сил: строительство 8, а затем, в скорректированном в 2012 году варианте, даже 10 РПКСН новейшего проекта.

Хотя… на самом деле дела обстояли немного не так. Как уже говорилось ранее, в 70-х годах прошлого столетия СССР параллельно создавал 2 типа РПКСН: грандиозные «Акулы» проекта 941, которые должны были стать полноценным 3-им поколением подводных атомоходов этого класса и «умеренные» «Дельфины» 667БДРМ поколения «2+», как развитие предыдущего типа «Кальмар». Можно предположить, что «Дельфины» создавались на случай, если с «Акулами» что-то пойдет не по плану – с тем, чтобы не оставаться у разбитого корыта. Но в итоге оба проекта пошли в серийное производство.

Однако же практика параллельного строительства двух типов кораблей одного назначения была порочной, и в СССР это понимали. Поэтому, еще в 80-х годах, в ЦКБМТ «Рубин» начал проектироваться новый стратегический подводный крейсер, который в перспективе должен был заменить и «Акулы», и «Дельфины». Головной РПКСН, проект которого получил номер 955 даже успели заложить в 1996 г, но тут начались перипетии.

Основное вооружение

Самая главная проблема возникла с новым вооружением РПКСН – Р-39УТТХ «Барк». Эта баллистическая ракета должна была стать нашим аналогом американского «Трайдент II» и, надо сказать, ТТХ изделия производили немалое впечатление. Ракета проектировалась твердотопливной, а её максимальный забрасываемый вес достигал 3,05 т. Массивная РГЧ ИН с 10 боевыми блоками до 200 Кт мощности могла быть доставлена на расстояние не менее 9 000, а возможно и 10 000 км.

Особой «изюминкой» была способность «Барка» к подледному старту – каким-то, неизвестным автору способом, ракета умудрялась преодолевать слой льда. Таким образом, задача РПКСН существенно упрощалась: не нужно было искать полыньи, или же продавливать ледовые массы корпусом в местах, где лед потоньше. Наверное, у «Барка» были какие-то ограничения по толщине преодолеваемого льда, но все же возможности подводных ракетоносцев с такой ракетой резко возрастали.

Мощь американской противолодочной авиации буквально загоняла наши РПКСН под лед. Последний представлял собой хорошую защиту как против сбрасываемых гидроакустических буев (РГБ), так и против ряда нетрадиционных методов обнаружения подводных лодок. Но пуск обычной баллистической ракеты невозможно было произвести через ледовое покрытие.

Соответственно, командирам РПКСН приходилось выискивать места, где толщина льда позволяла продавить его корпусом корабля, а затем начиналась очень опасная процедура всплытия, требовавшая от экипажа виртуозного мастерства, и все равно нередко приводившая к повреждениям подводной лодки. На эту операцию обычно уходили часы. Но даже и после всплытия у РПКСН оставались проблемы, поскольку необходимо было убрать куски льда (иной раз – в рост человека, а то и больше) с крышек шахт баллистических ракет. Очевидно, что «Барк» в значительной мере упрощал задачу подводников и, что крайне важно, сокращал время подготовки к нанесению удара.

Кроме того, «Барк» можно было запускать не по оптимальной баллистической, а по более настильной траектории – в этом случае, очевидно, дальность полета ракеты снижалась, но также сокращалось и подлетное время, что было немаловажно для поражения систем обнаружения/предупреждения о ракетном ударе и иных важных целей США.

Пожалуй, единственным недостатком «Барка» была его масса, достигавшая 81 т. Как ни грозен был «Барк», но «Трайдент II» все равно оставался лидером, имея 2,8 т забрасываемого веса при массе 59 т, причем максимальная дальность стрельбы американской ракеты доходила до 11 тыс. км. Увы, но по ряду объективных причин СССР, создавший ряд замечательных жидкостных баллистических ракет, отставал от США в области твердотопливных. Проблема заключалась не только, а возможно и не столько в массе ракеты, сколько в ее габаритах: длина «Трайдент II» составляла 13,42 м, в то время как аналогичный показатель «Барка» — 16,1 м., что очевидно требовало увеличения габаритов носителя.

Увы, работы по «Барку» были свернуты в 1998 г., а работы по перспективной БРПЛ передавались от ГРЦ им. академика Макеева в Московский институт теплотехники (МИТ), разработчик новейших на тот момент «Тополь» и «Тополь-М». Официально звучало, что «Барк» создавался с использованием ряда устаревших технических решений и что макеевцы не справились с ракетой на твердом топливе, так как все три первых запуска окончились неудачно.

Отмечалось также, что дальнейшие работы по «Барку» сильно затянутся, так как производственные мощности способны производить лишь одну такую ракету в 2-3 года. Кроме того, приводились преимущества принятия флотом МИТ-овского «изделия»: максимальная унификация сухопутной и морской вариантов баллистической ракеты, экономия средств. И еще такой странный аргумент, как разнесение по времени пиков перевооружения морской и сухопутной компонент СЯС.

Но «хайли лайкли»

Все известные автору данные свидетельствуют о том, что единственной причиной передачи проектирования новой БРПЛ в МИТ являлась оборотистость руководства московского института в стремлении «перетянуть одеяло на себя», развернув к себе денежный поток на создание новой ракеты.

Для начала вспомним, что именно в ГРЦ им. академика Макеева (СКБ-385 при СССР) долгие десятилетия создавались наши БРПЛ. Именно это КБ специализировалось на морской компоненте СЯС, в то время как МИТ работал исключительно в интересах РВСН. Одним из аргументов сторонников МИТ-овской «Булавы» была огромная по тем временам сумма на доводку «Барка» — до 5 млрд. руб. в ценах 1998 г. Но как можно было рассчитывать на то, что специалисты МИТ-а, которые море видели только во время отпуска с пляжа, сумеют создать БРПЛ дешевле?

Надо сказать, что предварительные конструкторские наработки по «Барку» были начаты еще в середине 1980 г., но по-настоящему работы стартовали только в ноябре 1985 г., после постановления Совмина о начале ОКР на «Барк». К осени 1998 г., когда работы по «Барку» были прекращены, ГРЦ им. академика Макеева занималось им примерно 13 лет, из которых 7 пришлись на безвременье «диких 90-х» с развалом кооперации между странами СНГ, перебоями финансирования и т.д. и т.п. Ракету пришлось переделывать, в связи с невозможностью получения нужного топлива – завод по его производству остался на Украине и был перепрофилирован под бытовую химию.

Тем не менее, готовность комплекса на момент закрытия оценивалась в 73%. Предполагалось, что для завершения работ по «Барку» понадобится еще 3-4 года и 9 испытательных пусков ракет. Возможно, и даже скорее всего, что таких пусков понадобилось бы больше, но уж в 12-15 пусков вполне возможно было уложиться. Разговоры о том, что производство этих ракет затянулось на десятилетия, не выдерживают никакой критики – производственные мощности позволяли производить до 4-5 «Барков» в год, вопрос был только в финансировании.

Быть может, 2002 год действительно был слишком оптимистичным сроком завершения проекта Р-39УТТХ, но в 2004-2005 гг., «Барк» вполне мог «сдать экзамены» и встать на вооружение.

Сведений о затратах на программу создания «Булавы» у автора нет. Но известно, что МИТ потратил на это почти 20 лет — с осени 1998 по лето 2018 г., причем за это время было произведено 32 пуска. Хотя строго говоря, говорить: «МИТ сделал» неправильно, поскольку в конце концов макеевцы вынуждены были подключиться к процессу доводки «Булавы».

Таким образом, по всей видимости создание «Булавы» в конечном итоге обошлось стране куда дороже, чем стоила бы доводка «Барка». Но проблема в том, что разница в затратах на создание ракет – это только часть общего ущерба обороноспособности страны от передачи проектирования БРПЛ от ГРЦ Макеева к МИТ-у.

Как известно, финансовое положение РФ никак не позволяло сохранить флот СССР в прежнем составе. В подобном случае, разумеется, было бы разумно сохранить в составе ВМФ наиболее мощные и современные корабли. Среди РПКСН таковыми были шесть «Акул» проекта 941 – по логике вещей именно их и следовало оставить в составе действующего флота.

Не то чтобы «Акула» была идеальным кораблем. Не зря о ней было сказано, как о победе техники над здравым смыслом. Тем не менее, раз уж эти «монстры холодной войны» были построены и введены в строй, то, конечно же, их стоило использовать для обеспечения безопасности страны, а не пилить на иголки.

Но увы, это оказалось совершенно невозможно, потому что гарантийные сроки хранения их основного вооружения, БРПЛ Р-39, истекли в 2003 г., а новых ракет этого типа не производилось. Общеизвестно, что «Барки» изначально создавались не только под новый тип РПКСН, но и под перевооружение кораблей проекта 941. Иными словами, стоимость перевода «Акул» с Р-39 на Р-39УТТХ была сравнительно небольшой. А вот при проектировании «Булавы» никто не думал о гигантских ТРПКСН, и потому затраты на переоборудование «Акул» под «Булаву» оказались бы колоссальными. То есть теоретически это было возможно, но практически – сопоставимо по затратам на строительство нового корабля.

В результате основой МСЯС РФ в начале XXI века стали значительно менее совершенные «Дельфины» проекта 667БДРМ. Но ведь и их ракеты требовали замены… То есть, все красивые слова об унификации баллистических ракет РВСН и ВМФ остались красивыми словами: флот оказался вынужден создавать линейку жидкостных БРПЛ: сперва «Синеву», а затем и «Лайнер», принятые на вооружение в 2007 и 2014 гг. соответственно. Иными словами, если бы мы стали доводить «Барк», то от создания одной или даже обоих этих ракет вполне можно было отказаться – и, разумеется, сэкономить на этом.

Кроме того, не следует забывать, что «Барк» обладал значительно большими возможностями, чем «Булава». Максимальный забрасываемый вес «Барка» в 2,65 раз больше, дальность полета выше как минимум на 1000 км. «Барк» адаптировался к подледному старту, а «Булава» — нет. Преимуществом «Барка» была также возможность его запуска по «настильной» траектории при которой, например, полет из Баренцева моря до Камчатки сокращался с 30 до 17 минут. Наконец, возможности «Барка» позволяли ему нести практически неуязвимую для ПРО маневрирующую головную часть, которую мы знаем под именем «Авангард». А вот для «Булавы» такой груз неподъемен.

Если бы в 1998 г. удалось отстоять «Барк», то ВМФ РФ получил значительно более совершенную ракету уже в начале 2000-х, потратив куда меньше средств на ее разработку, а также сэкономил на дальнейшем развитии жидкостных БРПЛ. При этом основу МСЯС страны в конце 90-х и по сию пору могли составлять 6 ТРПКСН «Акула» при поддержке нескольких «Дельфинов», а не «Дельфины» при поддержке «Кальмаров», как это случилось в реальности.

Не приходится сомневаться, что с «Акулами» боевой потенциал наших МСЯС оказался бы существенно выше. Не зря, ох не зря американцы давали нам деньги на утилизацию этих громадин… Завершение работ по «Барку» привело бы к тому, что наш спокойный сон охраняли РПКСН поколения «3» и «2+», а не «2+» и «2», как это произошло и происходит сейчас в действительности.

Фактически за «Булавой» оставалось только одно (хотя и весьма существенное) преимущество – меньший вес, составлявший 36,8 т и соответственное с ним уменьшение геометрических размеров. Но никто не мешал по завершении работ на «Барком», поручить ГРЦ им. академика Макеева новую БРПЛ, более скромных габаритов – для новейших РПКСН следующего поколения. И не было никакой необходимости «впихивать невпихиваемое» в вес менее 40 т.

Очевидно, что чем меньше ракета, тем скромнее ее боевые возможности. Разумеется, подводный носитель имеет свои ограничения, но США и иные страны добились великолепных результатов в создании атомных носителей «Трайдент IID5» — БРПЛ массой под 60 т. Никто не мешал нам сделать то же самое.

В сущности, единственной причиной малого веса «Булавы» как раз и стала ее унификация с сухопутными комплексами. Конечно, для мобильных пусковых установок критична не то, что каждая тонна, а каждый килограмм веса установленной на них ракеты. Но в море столь жесткие ограничения не нужны, так что можно говорить о том, что унификация стала скорее недостатком, чем достоинством «Булавы».

Конечно, затронутый автором вопрос на самом деле сложнее и глубже: все-таки затраты на создание ракеты в 81 т весом существенно больше, чем 36,8 т, да и стоимость эксплуатации «Акул», вероятно, была повыше, чем у «Дельфинов». Наверняка имелось еще и масса других нюансов. Но все же по совокупности факторов отказ от «Барка» в пользу «Булавы» следует расценивать как большую ошибку нашего правительства.

Вот в таком антураже создавался проект 955.

Но вернемся к «Бореям»

Итак, в 1996 г. под заводским номером 201 был заложен первый РПКСН нового проекта 955. И, надо сказать, что со сданным флоту в 2013 г «Юрием Долгоруким» этот РПКСН имел разве только некоторое визуальное сходство, да и то – если смотреть издали.

По архитектуре детище ЦКБМТ «Рубин» более всего напоминало проект 667БДРМ – тут и внушительный «горб», для того чтобы укрывать в нем большие Р-39УТТХ «Барк», и двухвальная двигательная установка. Но в целом в открытой печати крайне мало информации об этом этапе жизни первого российского РПКСН, и практически вся она уже приведена выше. Осталось только добавить, что по первоначальному проекту «Борей» должен был нести всего 12 Р-39УТТХ «Барк».

Впрочем, слово «всего» здесь вряд ли будет уместно. Дело в том, что дюжина «Барков» имела бы максимальный забрасываемый вес в 36,6 т., а вот шестнадцать БРПЛ «Булава», которые в итоге получили наши новейшие РПКСН — всего только 18,4 т. Налицо почти двухкратное преимущество первоначального проекта, а если еще вспомнить все возможности, которыми должен был обладать «Барк», но которых нет у «Булавы», то, вероятно, следует говорить о падении боевого потенциала уже не в два, а, вероятно, в несколько раз. По мнению автора, особенно печально отсутствие подледного старта БРПЛ.

Но – что сделано, то сделано, и, когда в 1988 г. было принято решение о закрытии разработки «Барка» в пользу «Булавы», проект 955 подвергся самым существенным изменениям. Увы, но оценить общее качество этих изменений непрофессионалу достаточно сложно.

С одной стороны, РПКСН перепроектировали едва ли не полностью. Новые, и более короткие ракеты позволили уменьшить высоту «горба» подводного крейсера, и есть мнение, что это благотворно сказалось на его малошумности. Автор затрудняется определить, насколько значимым является этот фактор: обычно профессионалы указывают в качестве основного источника шума винт, после него – различные агрегаты РПКСН, издающие шум во время своей работы. Но все же, по всей видимости, геометрия и общая площадь корпуса тоже имеют какое-то значение.

Можно предполагать, что замена двухвальной двигательной установки (ДУ) на одновальную водометную являлась несомненным благом. Мы видим, что американские АПЛ 4-го поколения повсеместно используют «одновальный водомет». Так что, если наши разработчики не напортачили с реализацией, можно предполагать, что новая ДУ существенно снизила шумность «Борея».

Кроме того, следует понимать, что работы над повышением скрытности подводных лодок ведутся постоянно (шумность – лишь один из параметров, есть и другие), и за годы задержки на стапеле часть новейших разработок вполне могли попасть на головной РПКСН.

Как уже говорилось ранее, скрытность подводной лодки обеспечивается не только уменьшением дистанции ее обнаружения, но и увеличением расстояния выявления неприятеля. «Бореи» получили новейший гидроакустический комплекс (ГАК) «Иртыш-Амфора», который, по крайней мере – теоретически, был лучше всего, что до этого устанавливалось на советских подводных кораблях. И даже должен был превосходить новейшие американские комплексы аналогичного назначения.

Вроде бы все замечательно, но с другой стороны, следует понимать, что примерно до 2010 года вооруженные силы нашей страны находились в положении «бедного родственника», которому выделяли деньги лишь с той целью, чтобы ноги не протянул. Соответственно, проектировщикам и строителям «Бореев» приходилось экономить буквально на всем, и в том числе – использовать заделы подводных лодок 3-го поколения «Щука-Б». Для головного «Юрия Долгорукого» использовали корпусные конструкции К-133 «Рысь», для «Александра Невского» — К-137 «Кугуар», а для «Владимира Мономаха» — К-480 «Ак Барс».

Конечно, подобные «нововведения» не могли не привести к снижению боевого потенциала «Бореев». Так, например, использование носовых конструкций МАПЛ проекта 971, у которых торпедные аппараты как раз там и располагались, привели к тому, что на РПКСН проекта 955 невозможно стало установить антенну ГАК «Иртыш-Амфора». Последняя по проекту должна была занимать всю носовую часть целиком, а торпедным аппаратам следовало находиться в центре корпуса. А так – пришлось выкручиваться: аппаратная часть ГАК новейших РПКСН действительно принадлежит «Иртыш-Амфоре», но вот антенна – куда более скромная, от ГАК «Скат-3М», то есть модернизированного гидроакустического комплекса АПЛ 3-го поколения.

И то же самое можно сказать об энергетической установке кораблей этого типа: с одной стороны, воплощен революционный для отечественных АПЛ водометный движитель, а с другой – вместо новейшего реактора КТП-6 мощностью 200 МВт и новейшей паротурбинной установки были использованы ОК-650В мощностью 190 МВт и паротурбинной установкой «Азурит-90». Это надежная энергетическая установка, но она представляет собой всего лишь улучшенную версию ЭУ все той же «Щуки-Б». То есть в самом лучшем случае такое техническое решение помещает ЭУ «Борея» где-то между 3-им и 4-ым поколениями АПЛ.

Иными словами, в первой серии «Бореев» в чем-то воплощались самые новые и эффективные решения, а в другом — утилизовывалось то, что было под рукой и ставилось не то, что нужно, а то, что мы могли произвести. О системном обновлении флота речь до начала ГПВ 2011-2020 гг., можно сказать, не шла – а вот об экономии приходилось думать постоянно. Именно поэтому ряд систем и агрегатов этих трех «Бореев» 1996, 2004 и 2006 гг. закладки были взяты или от лодок 3-го поколения в чистом или модернизированном виде, или же они были произведены с использованием комплектующих для этих лодок.

Остаются вопросы и по культуре производства – предприятия ВПК переживали далеко не лучшие времена, и в период 1990-2010 гг. по сути дела вынуждены были переходить от серийного к штучному производству. Это могло сказаться на качестве и/или ресурсе различных агрегатов РПКСН проекта 955, и следует иметь ввиду, что часть таких механизмов Минобороны вынуждено была приобретать за границей: производство новейших РПКСН не было локализовано в РФ.

«Ну вот, опять автор ушел в догадки», — скажет иной читатель, и будет, конечно, прав. Но нужно понимать, что та же шумность зависит не только от проекта корабля, или даже отдельных его узлов и составляющих. Проекты могут быть самыми замечательными, но если подкачала техническая реализация, если, к примеру, при изготовлении использовались «лежалые» комплектующие с уменьшенным ресурсом, то, по прошествии небольшого времени тут начнет греметь, там – стучать, и в итоге скрытность РПКСН окажется много ниже положенной. При том что своевременное прохождение плановых ремонтов еще со времен СССР было слабым местом отечественного ВМФ.

Вот так и получается, что, с одной стороны, по словам генерального директора ЦКБ «Рубин» А.А. Дьячкова, «Бореи» проекта 955 имеют в 5 раз меньшую шумность, чем «Щуки-Б», а кроме того (уже не с его слов) оснащены суперсовременным ГАК «Иртыш-Амфора», чьи возможности превосходят ГАК-и, которыми оснащаются американские «Вирджинии». А с другой – с учетом всего вышесказанного, по всей видимости в лице «Юрия Долгорукого», «Александра Невского» и «Владимира Мономаха» флот получил три стратегических атомохода, по своему техническому уровню и возможностям «застрявшими» между 3-им и 4-ым поколениями АПЛ.

И что же дальше?

Вроде бы все замечательно. Как известно, 9 ноября 2011 г. был подписан контракт на проектирование РПКСН улучшенного типа «Борей-А», причем затраты на НИОКР назывались на уровне 39 млрд. руб. Если эта цифра верна, то подобные затраты следует считать для нашей страны колоссальными, ведь на тот момент цена строительства одного «Борея» составляла порядка 23 млрд. руб.

Зачем так много? Выше уже было сказано, что «Бореи» проекта 955 представляли собой «половинчатые», «лоскутные» корабли, в проект которых постоянно вносились те или иные изменения в связи с долгостроем, да еще и с поправкой на старые заделы. Очевидно, что в какой-то момент следовало остановиться и спроектировать модификацию «Борея», в которой все нововведения были бы скомпонованы наиболее рациональным образом. И заодно — добавить в проект последние достижения науки подводного кораблестроения.

И вот, в рамках ГПВ 2011-2020 гг., стали создавать проект 955А – куда более совершенный РПКСН, в котором значительно повышалась скрытность, за счет снижения уровня физических полей и шумности, ставились последние, усовершенствованные модификации средств управления, связи, гидроакустики и т.д. и т.п. Интересны визуальные отличия «Борея А» от «Борея» — на новейшем РПКСН «горба», вмещающего в себя ракеты не будет: БРПЛ хватит места внутри прочного и легкого корпусов. Кроме того, рубка «Борея» со стороны носа была скошена к палубе.

А вот у «Бореев-А» она имеет более привычные формы.

Также хотелось бы отметить также наличие у «Борея-А» новых боковых поисковых антенн.

«Борей» имел стандартные рули с поворотным блоком.

А вот у «Борея-А» эти рули цельноповоротные.

Неоднократно говорилось, что именно 955А станет кораблем, в полной мере реализующим потенциал 4-го поколения атомных подводных лодок. Что ж, возможно, так оно и будет на самом деле. Очень хотелось бы верить в то, что наш флот, наконец, получит РПКСН полноценного 4-го поколения.

Вот только…

Первое, о чем хотелось бы вспомнить – это грандиозная баталия, состоявшаяся по поводу стоимости наших атомных подводных лодок между министерством обороны и предприятиями ВПК, состоявшаяся в начале ГПВ 2011-2020 гг. Тогда в вопросы ценообразования пришлось вмешиваться нашему Президенту. Сведений об этой битве титанов весьма немного, и, вроде бы, сторонам удалось добиться приемлемого компромисса.

Второе – это крайне малые сроки проектирования «Борея-А». Контракт на разработку заключен 1 ноября 2011 г., но готовиться к закладке стали еще в 2009 г., а официальная закладка первого корабля данного проекта «Князь Владимир» состоялась 30 июля 2012 г. И то сказать – очень похоже на то, что дело делалось в огромной спешке, так как церемония официальной закладки переносилась аж четырежды.

Первоначально «Князя Владимира» собирались заложить аж в декабре 2009 года (очевидно, тогда планировали строить по первоначальному проекту «Борей»). Но в феврале 2012 г. был обозначен срок 18 марта того же года, затем перенос на май, и, наконец, на июль, когда, собственно, и состоялась церемония официальной закладки.

И, наконец, третье – не успев построить ни одного «Борея-А», Минобороны собралось, начиная с 2018 года финансировать опытно-конструкторские работы по «Борею-Б», который, в сравнении со своим предшественником должен был получить усовершенствованное оборудование, включая новый водометный движитель. При этом строительство «Бореев-Б» должно было начаться в 2018 г., причем головной корабль планировали сдать флоту в 2026 г., а приступить к строительству серийных РПКСН этой модификации после 2023 г.

Однако уже в 2018 г. эти планы пошли прахом: проект закрыли, потому что он не отвечал критерию «стоимость-эффективность». Иными словами, сочтено было, что прирост ТТХ «Борея-Б» не оправдывает затрат на его создание, так что решено было продолжить строительство «Бореев-А».

Как можно все это трактовать?

Вариант №1. «Оптимистичный»

В этом случае «Борей-А» — полноценный корабль 4-го поколения, действительно вобравший в себя все лучшее, что способна была дать ему отечественная наука и промышленность.

Прения между Минобороны и производителями следует рассматривать как обычный, в общем-то, торг, который всегда происходит между продавцом и покупателем, тем более – при заключении контрактов такого уровня.

Тем не менее, МО решило не останавливаться на достигнутом, и по прошествии примерно 7 лет сочло, что можно уже получить улучшенную модификацию корабля. Это абсолютно нормальная практика. Например, головная американская АПЛ типа «Вирджиния» была заложена в 1999 г., а ее четвертая по счету модификация – в 2014 г., то есть период между новыми модификациями не превышал и 4 лет.

Но все же предварительные проработки по «Борею-Б» показали относительно невысокий прирост ТТХ, так что решено было ограничиться постепенным совершенствованием «Борея-А» без выделения вновь закладываемых кораблей в отдельную модификацию.

Означает ли это, что мы опять отстаем от США, которые планируют к закладке серию «подводных убийц» модификации Block 5, в то время как мы продолжим серийное строительство РПКСН по проекту 10-летней давности? Может быть – да, а может и нет. Дело в том, что нашему ВПК свойственно не заморачиваться всякими там «блоками».

Так, например, отечественные многоцелевые АПЛ проекта 971 на протяжении строительства серии постоянно совершенствовались, так что те же американцы выделяют аж 4 модификации этих кораблей. Но у нас даже крайний корабль, «Гепард», который по своим возможностям значительно превосходит головную «Щуку-Б» и, по всей видимости, по боевому потенциалу находится где-то между 3-им и 4-ым поколением, все равно числится как 971.

Вариант №2. «Как обычно»

В этом случае сокращение цены на «Борей-А» привело к тому, что и он стал в известной степени компромиссным кораблем, хотя, конечно, и более совершенным, чем «Борей». Тогда уже не «Борей-А», а «Борей-Б» следует расценивать как попытку реализовать потенциал проекта на все 100%. Увы, попытка оказалась неудачной, так как в силу общего сокращения финансирования относительно первоначальных планов, от создания РПКСН этой модификации пришлось отказаться. И в этом случае флот получит огромную серию РПКСН (а общее количество «Бореев-А» может быть доведено до 11 ед.), в которых наш научный и технический потенциал не будет реализован в полной мере. А ведь даже напрягая все силы, мы все равно в области подводного кораблестроения являемся догоняющей стороной….

Что происходит на самом деле, знают лишь ответственные лица, нам же остается только гадать. Автор же склоняется ко 2-ому варианту. И вовсе не в силу врожденной склонности к пессимизму, но лишь потому что время, затраченное на разработку «Борея-А», слишком уж невелико для решения столь масштабной задачи.

Продолжение следует…

/Андрей из Челябинска, topwar.ru/