В 30-х годах финские военные с большим опасением посматривали в сторону своего большого восточного соседа. Из сообщений атташе, разведки, да и просто из средств массовой информации следовало, что советских танков становится много, а затем и очень много.
Конечно, по тогдашним меркам советско-финская граница была не самым удобным местом для массированного применения танков. Тем не менее это был и не пролив Ла-Манш, чтобы расслабиться и спокойно разглядывать фото с парадов или очередных «больших манёвров». Пришлось думать, как решить эту проблему с учётом имевшихся скромных возможностей.
Отставая на шаг
Производственные возможности Финляндии не позволяли ей развернуть производство даже противотанковых пушек, не говоря уже о собственных танках. Хорошие 37-мм пушки были в соседней Швеции, но фирма «Бофорс» благотворительностью не занималась. В этих условиях разработка более лёгкого противотанкового вооружения выглядела разумной мерой: стрелковое оружие финны делать могли. Более того, на государственном оружейном заводе VKT (Valtion Kivääritehdas) уже работал человек, способный создать нужное оружие — Аймо Лахти.
Проблема заключалась в другом: финские военные не то чтобы совсем не знали, чего именно хотят, но хотели они все разного. Во-первых, требовалось решить, делать противотанковое ружьё, или сразу замахнуться на противотанковый пулемёт. Во-вторых, ещё больше разногласий было по вопросу о калибре.
Одни считали, что достаточно будет 12,7 мм: британский крупнокалиберный пулемёт «Виккерс Д» под патрон 12,7×120SR мм был в начале 1930-х приобретён финнами для испытаний. Другие ориентировались на французский 13,2-мм патрон для крупнокалиберного «Гочкисса», в тот период широко распространённый в Европе.
Сам Лахти склонялся к переходу сразу на 20-мм патрон, поскольку не был доволен возможностями пуль меньших размеров. Кроме того, он считал, что для получения хорошей бронепробиваемости в любом случае потребуется разработка нового боеприпаса. Но, пока это было лишь его личное мнение, он был вынужден тратить время, силы и ресурсы на отработку 13,2-мм пулемётов.
Взяв за основу упоминавшийся выше патрон от «Виккерса», финны разработали несколько собственных вариантов боеприпаса с разной длиной гильзы. Сборка новых патронов велась на VKT, пули производились частично там же, а частично закупались у французов и венгров. Что касается гильз, то часть их изготовили сами финны, но большую часть пришлось закупать у немцев из DMW.
Наконец, особую перчинку в горячий финский суп добавляло мнение полковника Раатикайнена (Raatikainen) об установке для нового оружия. Раатикайнен был главой отдела вооружений в министерстве обороны, а также курировал разработки новых вооружений. Его мечтой было совместить возможности противотанкового и зенитного орудия в одном образце.
Лахти же настаивал, что вариант, способный обеспечить приемлемую стрельбу по воздушным целям, будет очень плох в роли противотанкового. Кроме того, Раатикайнен вместе с ещё одним сотрудником комитета по разработке оружия настаивали на применении конструкции швейцарского «Эрликона» — настолько активно, что Лахти заподозрил их в личной финансовой заинтересованности в этом вопросе.
В итоге серия проведённых летом 1939 года испытаний показала, что Аймо Лахти был прав, говоря о недостаточной пробиваемости 13,2-мм боеприпасов, однако времени уже не оставалось. Хотя сами финны пишут, что новое 20-мм противотанковое ружьё L-39 было разработано всего за три недели, к началу «Зимней войны» было изготовлено всего два прототипа будущего L-39 под разработанный Лахти патрон 20×113 мм.
Цикл испытаний совместили с отражением советских атак на укрепрайон Тайпале: по финским данным, из новых ПТР удалось подбить четыре советских танка. Больше противотанковых ружей завод VKT изготовить не смог, поскольку с началом войны был буквально завален срочными работами — в первую очередь по ремонту вооружения.
Напротив, отзывы о попытках применить на фронте изготовленные ранее 13,2-мм пулемёты были разочаровывающими. Во-первых, при низкой температуре они регулярно отказывали, а когда их удавалось заставить стрелять, получалось что-то вроде «лёгкий танк Т-26 обстрелян с дистанции 30 метров без видимого результата».
Только после заключения московского договора 1940 года на VKT смогли начать серийное производство нового ПТР. К этому моменту Лахти принял решение использовать в своём ружьё патрон 20×138B (также известный как Lang Solothurn). Во-первых, этим боеприпасом всегда могли поделиться немецкие союзники, во-вторых, использование более длинной гильзы позволило увеличить начальную скорость и, соответственно, пробиваемость.
Патронов же требовалось много — к этому времени на основе своего ПТР Аймо Лахти разработал также зенитную пушку 20 ItK 40 VKT. По сути, это была спарка тех же L-39, адаптированных для стрельбы очередями.
К началу «Войны-продолжения» финская армия полностью получила первый заказ из 410 ПТР «Лахти» L-39. Выполнение второго заказа еще на 496 ПТР, оформленного в марте 1941 года, растянулось до декабря.
Впрочем, к этому моменту финны уже начали понимать, что упустили время. В первые месяцы войны на их участке фронта ещё хватало танков старых типов, с противопульной броней которых L-39 неплохо справлялось. Но чем дальше, тем больше фраза «советские танки» означала КВ или «тридцатьчетвёрки», против которых и 20-мм бронебойный снаряд уже мало что мог сделать.
Однако, даже осознав бесперспективность «Лахти» L-39 в качестве противотанкового средства, финны не спешили бросать его. Во-первых, ружьё оказалось достаточно эффективно в стрельбе по так называемым «мягким целям»: амбразурам ДЗОТов, пулемётным точкам, артиллерии на прямой наводке, защитные щиты которой легко пробивались 20-мм снарядами, и даже как контрснайперское оружие.
Во-вторых, знакомство со штурмовиком Ил-2, малоуязвимым для обычного винтовочного калибра, быстро выработало у финнов желание пальнуть по нему из чего-то более тяжёлого. К 1944 году финское командование проснулось и официально выдало заказ на L-39/44 с возможностью стрельбы очередями. Заодно в «зенитные винтовки» переделали порядка 100 ранее выпущенных «Лахти».
Финское ПТР как советский трофей
На Научно-исследовательский полигон стрелкового вооружения Красной армии (НИПСВО КА) трофейное финское ружьё попало сравнительно поздно — в августе 1944 года, буквально в последние дни участия финнов в войне на стороне Оси. Это легко объясняется: ранее обстановка позиционного фронта под Ленинградом не очень благоприятствовала захвату трофеев.
Зато в ходе советского наступления летом 1944 года финская армия лишилась значительного количества L-39, которые, с одной стороны, к этому времени уже имели весьма ограниченную боевую ценность, а с другой, были банально слишком тяжёлыми, чтобы у расчётов не возникало соблазна бросить их при отступлении.
У советских испытателей интерес вызвало не только само ружьё, но и широкая номенклатура захваченных вместе с ним снарядов — они были четырёх различных типов. Примечательно, что если снарядами с латунной гильзой «Лахти» стреляло нормально, то при использовании боеприпасов со стальной гильзой постоянно происходили хорошо знакомые отечественным испытателям случаи тугой экстракции, в ряде случаев сопровождаемые срывом закраины:
«…После чего перезарядить ружьё вручную также невозможно, а извлечь гильзу при помощи шомпола весьма трудно. В этом случае по шомполу необходимо провести ряд ударов тяжёлым молотком».
Выводы испытателей стрелкового полигона о ПТР «Лахти» выглядели следующим образом:
«1. По конструкции ружья в целом и отдельным узлам. Финское противотанковое ружьё калибра 20 мм является самозарядным, автоматика которого работает на принципе отвода пороховых газов через боковое отверстие в стволе. Характерным в конструкции автоматики ружья является отдельный шток с поршнем от рамы, клиновое запирание с взаимодействием деталей запирающего механизма подобно запиранию с перекосом затвора вверх.
В целом конструкция оружия интереса для отечественной оружейной техники не представляет. Отдельные узлы и механизмы ружья конструктивно в некоторой степени оригинальны и могут обратить на себя внимание отечественных конструкторов, с точки зрения подхода к разрешению отдельных вопросов конструкции того или иного узла или механизма. К таким узлам и механизмам следует отнести:
1) дульный тормоз;
2) механизм перезаряжания;
3) спусковой механизм с наличием отдельного механизма для спуска ударного механизма;
4) конструкцию сошек с амортизирующим устройством, повышающим устойчивость ружья при стрельбе.
Следует также обратить внимание на способ предохранения автоматики от запыления при транспортировке и на возможность регулировки высоты плечевого упора, что позволяет изменять её в зависимости от комплекции и навыков стреляющего.
Кроме вышеуказанного, в конструкции отдельных узлов и механизмов имеется ряд мелких, по своей значительности, но оригинальных решений, которые также представляют интерес для отечественных конструкторов…
По своим маневренным качествам финское ПТР образца 1939 года стоит значительно ниже, имея вес больше, чем ПТРД, в 2,86 раза и в 2,56 раза больше, чем ПТРС. По габаритам финское ПТР образца 1939 года также уступает отечественным ружьям ПТРД и ПТРС.
По боевым качествам финское ПТР образца 1939 года стоит значительно ниже отечественных ружей ПТРД и ПТРС и даёт меньше бронепробиваемости примерно в два раза. Так, броня толщиной 30 мм финским ружьём пробивается только с дистанции не более 175 м (при стрельбе бронебойно-зажигательно-трассирующими снарядами), в то время как отечественные ружья ПТРД и ПТРС пробивают эту же броню с дальности порядка 300–350 м. Низкая бронепробиваемость финского ружья объясняется сравнительно низкой скоростью снаряда — 825 метров в секунду».
Появись «Лахти» на несколько лет раньше, оно могло бы доставить много проблем советским танкистам в ходе «Зимней войны», когда основная масса танков РККА была представлена машинами с противопульным бронированием. Но на эту войну «Лахти» опоздало, а в следующий раз финская армия столкнулась с советскими танками принципиально иного уровня бронирования, поразить которые L-39 могло лишь при очень большой удаче.
/Андрей Уланов, warspot.ru/