Уничтожить атакующую торпеду

Российские подводные лодки должны иметь эффективные средства защиты от новейших средств поражения

В июле 1998 года на феодосийском полигоне ВМФ РФ впервые в мире были проведены реальные стрельбы и успешные наведения макетных образцов антиторпед на ходовые макеты малогабаритных торпед. Особенностью этих испытаний было то, что исследовались наиболее критичные вопросы создания антиторпед, в том числе ошибки наведения, обеспечивавшие решение задачи уничтожения атакующей торпеды с вероятностью, близкой к 1, по критерию «разрушение корпуса».

Наведение с необходимой точностью было обеспечено даже в режиме противоторпедной защиты (ПТЗ) надводного корабля, в условиях высокого уровня помех и сложной гидрологии прогретого приповерхностного слоя. Стрельбы в режиме ПТЗ подводной лодки имели вообще минимальные ошибки (практически прямое попадание).

Для сравнения, ВМС США, несмотря на жесткий прессинг комиссии Конгресса и серьезное финансирование, несколько последних лет всячески уклонялись – вплоть до «внезапных массовых поломок антиторпед и торпед-целей» – от проведения испытаний, подобных тем, что были выполнены специалистами ВМФ РФ и ГНПП «Регион» (в настоящее время – в составе Корпорации «Тактическое ракетное вооружение») более 20 лет назад (Tripwire – проблемный киллер русского «Посейдона», «НВО» от 15.02.19).

Начало работ

Работы по созданию антиторпед в ВМФ СССР были начаты в конце 1980-х годов. Впервые о них публично было сказано в мемуарах бывшего заместителя главкома ВМФ адмирала флота И.М. Капитанца, в числе прочих курировавшего и работы по этой тематике.

Интересно, что первый вариант антиторпеды был реализован еще на серийной элементной базе СССР и был вполне функционален! Новая техника позволила в 1990-е годы значительно повысить ТТХ антиторпед, но даже то, что получалось в конце 80-х, изначально могло фактически уничтожить атакующую торпеду (хотя и с рядом ограничений).

На сегодня же отечественная антиторпеда М15Э просто не имеет конкурентов по критерию вероятности решения задачи – уничтожения атакующей торпеды. Еще более высокими возможностями может обладать антиторпеда на базе малогабаритной торпеды МТТ, что закладывалось в нее изначально. То есть с самими средствами поражения атакующих торпед у нас проблем нет, они есть и убивают надежно. Применение изделий М15Э и МТТ может быть обеспечено с забортных гермоконтейнеров – пусковых установок разработки СПБМ «Малахит», представленных на Международном военно-морском салоне в 2015 году.

Однако на сегодня антиторпеды в вооружении наших экспортных подводных лодок (ПЛ) не заявлены, а для ПЛ, предназначенных для ВМФ РФ, публично упомянуты только для стратегических ракетоносцев типа «Борей-А» (в материалах Минобороны РФ, представленных на форуме «Армия-2015»). Очевидно, что эта ситуация странна и ненормальна.

Обсуждение рассматриваемой тематики на форуме «Армия-2015» обозначило проблему выдачи целеуказания для антиторпед. А ведь эта задача успешно решена еще на гидроакустических станциях (ГАС) разработки 60-х – 80-х годов (тракт миноискания гидроакустического комплекса «Керчь», ГАС миноискания «Радиан» и «Арфа», специализированная ГАС ПТЗ «Полином-АТ»). То есть технических проблем с надежной выдачей целеуказания нет.

А вот комментарий одного из опытных командиров ПЛ ВМФ СССР: «Я все свои торпедные стрельбы выполнял с включенной «Арфой» и «видел» и как мои торпеды «уходят», и как ко мне «подходят» торпеды «противника».

Выходит, в некоторых новых образцах гидроакустической техники имеются неоптимальные технические решения. Но эта проблема может и должна быть решена в самое короткое время. Повторюсь, технических сложностей нет ни с обнаружением торпед и выдачей целеуказания по ним, ни с надежным наведением и поражением их антиторпедой. На тех же «барсах», подлодках проекта 971, антиторпеды «еще вчера» можно было грузить в существующие забортные ПУ (в гермоконтейнерах) и применять их с ручного прибора резервного ввода данных по целеуказанию штатных ГАС.

Вопрос ребром

Вопрос внедрения антиторпед сегодня особенно важен с учетом значительного отставания пассивных средств защиты – средств гидроакустического противодействия (СГПД) – от возможностей современных торпед и их систем самонаведения. С учетом безусловной закрытости этих вопросов целесообразно обозначить только принципиальные моменты.

Помехоустойчивость системы самонаведения (ССН) торпеды определяется тремя ключевыми параметрами:

• помехоустойчивость от заградительной помехи мощных постановщиков помех или «джаммеров» (jammer) по западной классификации;
• дистанции классификации реальных целей и имитаторов (decoy – по западной классификации);
• количеством сопровождаемых (анализируемых) целей.

До появления цифровых ССН помехозащищенность всех ССН автономных торпед была недостаточной. Своевременное применение даже таких малоэффективных средств ПТЗ, как газовые завесы и механические излучатели шума, обеспечивало хорошие вероятности уклонения для атакованной ПЛ. В этих условиях главным фактором обеспечения помехозащищенности залпа на Западе стало телеуправление (с возможностью уточнения элементов уклонения ПЛ-цели с ГАК стреляющей ПЛ и соответствующей корректуре задания на выстрел на торпеде).

Надводные корабли ВМС США и НАТО, в подавляющем большинстве не имевшие телеуправляемых торпед, получили очень большой боезапас торпед и противолодочных ракет для выполнения многократных атак ПЛ.

В 80-х годах прошлого века многоцелевые атомные подлодки (АПЛ) ВМС США получили в боекомплект мощные дрейфующие приборы помех Mk3 и Mk4. С учетом значительного уровня «боковых лепестков» диаграмм направленности аналоговой гидроакустики того времени своевременное их применение в паре (высокочастотного – против ССН торпед и низкочастотного – против гидроакустических средств целеуказания) в 80-е годы практически гарантировало уклонение АПЛ ВМС США от атаки противолодочных сил ВМФ СССР. Успех для нас был возможен, но только путем «нетрадиционных» способов применения оружия (на уровне «военной хитрости»).

Цифровые ССН, появившиеся в 1990-х годах, позволили значительно поднять защищенность ССН по заградительной помехе, однако на реальные дистанции классификации целей это повлияло мало. Фактически на этом этапе развития радиусы реагирования ССН тяжелых торпед достигли 3–5 км, однако набор классификационных признаков узкополосной ССН устойчиво работал на дистанциях менее 1 км.

Таким образом между дистанцией обнаружения и дистанцией классификации образовалось огромное «окно» (порядка 25–30% от дистанции обнаружения), в котором весьма эффективно могли быть применены имитаторы ПЛ при условии их своевременного и массированного применения в сочетании с дрейфующими приборами помех. Классическим примером такого высокоэффективного комплекса ПТЗ периода 1990-х годов стал С-303/S компании WASS.

Время требует антиторпед

Начиная с 1990-х годов главным направлением развития ССН стало увеличение дистанции классификации. Одним из средств здесь стало значительное расширение частотной полосы ССН вплоть до октавы и более. Данный факт не вполне оценен отечественными специалистами. Существует тезис о «неоптимальности» увеличения рабочего диапазона из-за значительного уменьшения дальности в высокочастотной его части.

Но ключевым параметром ССН сегодня является не «теоретический» максимальный радиус реагирования в безпомеховых условиях, а именно дистанция классификации, ибо в 99% случаев в бою СГПД применены будут, и потому на возможности торпед нужно смотреть в таких условиях. Заставляет задуматься и сохранение в новых западных СГПД ПТЗ высокочастотного диапазона работы (вплоть до 80–90 КГц при обычных торпедных 20–35 КГц).

Как было указано выше, эффективность мощных дрейфующих приборов помех («джаммеров») с появлением цифровых ССН резко снизилась, даже мощные одиночные дрейфующие приборы СГПД типа Mk3 и Mk4 против современных торпед типа УГСТ или МТТ и ГАК типа МГК-400ЭМ уже неэффективны. То есть торпеды с новыми ССН явно опережают СГПД, а эффективность таких СГПД, как C-303/S (Италия), Mk2, Mk3 и Mk4 (США), «Вист-Э» и «Удар» (РФ), против современных торпед стала заведомо недостаточна и не может обеспечить надежную защиту ПЛ.

Следует особо отметить, что именно возможность принципиального повышения помехозащищенности залпа за счет комплексного совместного использования ССН торпеды и данных мощного ГАК ПЛ является ключевым аргументом в пользу телеуправления. В итоге благодаря телеуправлению и новым ССН торпед появляется возможность значительно снизить и эффективность применения имитаторов (decoy). Особенно проблемным вопросом для ПТЗ является защита от авиаторпед и боевых частей противолодочных ракет, поскольку они приводняются в непосредственной близости от защищаемой ПЛ.

В то же время одни антиторпеды не обеспечивают надежного решения задачи (например, с учетом большого – до 8 единиц – боекомплекта торпед на самолетах ПЛО). Нужна именно комплексная система, комплексное применение СГПД и антиторпед в единой модели ПТЗ. Становится очевидно, что нужны новые СГПД, причем совместные требования высокой мощности широкополосной помехи и высокой чувствительности и адаптивности к помехо-сигнальной обстановке являются ключевыми для создания СГПД, способных противодействовать современным ССН торпед.

Мы же и по телеуправлению, и по СГПД проигрывали, и очень сильно. Причем не технически, поскольку у нас были разработаны очень достойные изделия по этой тематике (например, самоходный имитатор МГ-44 или самоходный прибор отведения торпед МГ-104). Проблемы были организационные: СГПД у нас «потерялись» между «минерами», «акустиками», «механиками», «вычислителями», формально относясь к средствам РЭБ.

В результате основными СГПД подводных лодок ВМФ СССР были дрейфующие приборы ГИП-1 и МГ-34, эффективность которых уже в начале 1980-х годов оценивалась как крайне низкая. У нас так и не появилось ничего подобного американскому бортовому комплексу СГПД GNATS, а его самодельные аналоги типа комплексного бортового прибора «Проба», применявшегося на черноморской подлодке С-37, лишь подчеркивали весь наш провал по этому направлению.

Тем не менее СГПД нового поколения пока не создано ни в одной стране, то есть значительное военно-техническое преимущество Запада в этой области фактически нивелировано развитием ССН торпед и ГАК их носителей. И здесь крайне важно закладывать в перспективные СГПД для российского ВМФ именно новые, современные требования, а не заимствовать на Западе давно устаревшие идеи и концепции, к чему, увы, склонны некоторые наши специалисты.

Сегодня эффективной ПТЗ без антиторпеды быть не может. Все российские ПЛ обязаны иметь их в боекомплекте. Задача их оснащения и освоения реальная и должна быть решена в самые короткие сроки.

Экспорт

Важным является вопрос о необходимости включения антиторпед в боекомплект наших экспортных ПЛ, что позволяет резко повысить их конкурентные возможности. Особенно с учетом отсутствия сегодня штатной серийной анаэробной установки.

Наличие в боекомплекте эффективных антиторпед резко повышает шансы наших субмарин на успех в бою, а, соответственно, возрастают и экспортные перспективы российских ПЛ. При этом гермоконтейнеры с антиторпедами могут размещаться в забортных пусковых установках, торпедных аппаратах, а также просто устанавливаться на надстройке ПЛ или в виде специального модуля ПТЗ устанавливаться в свободный объем торпедопогрузочной ниши (это особенно актуально для ПЛ семейства «Амур»).

В ранее вышедшей статье автора по торпедам ВМС Китая («Торпеды китайского военного флота») из-за ограниченного объема выпал вопрос экспортных китайских торпед. Интрига заключается в том, что с учетом современной военно-политической обстановки  именно экспортные китайские торпеды могут сегодня «первыми пойти в бой» (речь о ВМС Пакистана). Причем наиболее интересный вопрос – это торпедный боекомплект новых ПЛ проекта S20. Маловероятно, что это будут устаревшие Yu-3, скорее всего – экспортные версии Yu-6, Yu-9, Yu-10.

В этом случае ВМС Индии в лице пакистанских ПЛ проекта S20 получат крайне опасного противника, особенно с учетом устаревших комплексов противоторпедной защиты С-303 на индийских ПЛ (включая и новейшую атомную подлодку «Арихант») и значительного отставания индийских торпед «Варунастра» (Varunastra) от новых китайских торпед, особенно по уровню ССН.

В последние годы мир начало ощутимо потряхивать, и если в течение всего периода после Второй мировой войны торпеды так и не получили серьезной проверки боем (кроме отдельных эпизодов), то очевидно, что в ближайшем будущем это состоится. Существующие СГПД малоэффективны против новейших торпед, поэтому надо четко понимать – сегодня эффективной ПТЗ без антиторпед быть не может.

/Максим Климов, капитан 3 ранга запаса, nvo.ng.ru/