Неизвестно точно, когда человек впервые воспользовался химическим оружием, но еще в каменном веке люди применяли едкий дым костра, выкуривая животных из их логова. Затем, познакомившись с растительными и животными ядами, люди начали использовать их на охоте или в войне. Легкие стрелы южноамериканских индейцев, смазанные ядом кураре или выделениями древесных лягушек — это тоже химическое оружие. Правда, яды, которыми отравлялись острия стрел, мечей или кинжалов, уже в глубокой древности считались оружием бесчестных людей. Во многих армиях далекого прошлого использование отравленного оружия было категорически запрещено.
Однако сей запрет не распространялся на дым костров, в которые постепенно начали подбрасывать не только мокрые траву и листья. Ядовитые дымы и газы первоначально использовались во вполне мирных целях — для борьбы с кровососущими паразитами. В Египте и Китае для этого окуривали жилые помещения. Но уже во II тысячелетии до нашей эры в Древней Индии в огонь кидали охапки конопли — ее дым одурманивал воинов противника.
В китайской рукописи, датированной IV веком до н. э., упоминается об использовании ядовитых газов для борьбы с подкопами врага под стены крепостей. Во вражеские подземные ходы обороняющиеся с помощью мехов и терракотовых трубок направляли дым от горящих семян горчицы и полыни. Использовали отравляющие вещества в своих войнах и древние греки: так, в ходе Пелопоннесской войны (431-404 годы до н.э.) спартанцы подкладывали под стены осаждаемых городов горящие бревна, начиненные смолой и серой.
В эпоху пороха
Позднее, с появлением пороха, на поле боя начали использовать бомбы, начиненные смесью из ядов, пороха и смолы. Выпущенные из катапульт, они взрывались от горящего фитиля (прообраза современного дистанционного взрывателя), испуская клубы ядовитого дыма над вражескими войсками.
В средневековом Китае была придумана картонная бомба, начинявшаяся серой и известью. Известно, что такие бомбы применяли во время морского сражения в 1161 году. Падая в воду, они взрывались с оглушительным грохотом, распространяя в воздухе ядовитый дым, который вызывал те же последствия, что и современный слезоточивый газ. Кроме серы и извести, для снаряжения бомб китайцами использовались и другие компоненты: горец крючковатый, кротоновое масло, стручки мыльного дерева (для образования дыма), сульфид и окись мышьяка, аконит, тунговое масло, шпанские мушки.
В начале XVI века жители Бразилии пытались бороться с конкистадорами, «окуривая» их ядовитым дымом от костров из … красного перца. Этот метод впоследствии неоднократно применялся в ходе восстаний в Латинской Америке.
В средние века химические средства продолжали использоваться в военных целях. Так, в 1456 году город Белград защищали от турок в том числе и применением оригинального «химического оружия». Жители города обсыпали крыс токсичным порошком, поджигали их и выпускали навстречу осаждавшим.
Во время Крымской кампании английский адмирал лорд Дэндональд предложил своему правительству проект взятия Севастополя при помощи пятисот тонн горящей серы. Специальный комитет, ознакомившись со всеми деталями проекта, высказал мнение, что он является вполне осуществимым и обещанные им результаты, несомненно, могут быть достигнуты; но сами по себе эти результаты так ужасны, что ни один честный враг не должен этим воспользоваться. Исходя из этого комитет постановил, что проект не может быть принят, и записка лорда Дэндональда должна быть уничтожена. Тем не менее какие-то «вонючие бомбы» англичане во время Крымской войны все же применяли.
Так, в дневнике российского вице-адмирала М.Ф. Рейнеке имеется запись, датированная 13 мая 1854 года: «…Сегодня в Севастополь привезены из Одессы две вонючие бомбы, брошенные в город 11 апреля с английских и французских пароходов. Одну из них стали вскрывать во дворе у Меншикова в присутствии Корнилова, и прежде совершенного вскрытия втулки нестерпимая вонь так сильно обдала всех, что Корнилову сделалось дурно; поэтому перестали отвинчивать втулку и отдали обе бомбы в аптеки для разложения их состава. Такая же бомба была вскрыта в Одессе, и канонир, вскрывавший ее, лишился чувств, получив сильную рвоту».
В России первые испытания химического оружия были проведены в конце 50-х годов XIX века на Волковом поле. Снаряды, начиненные цианистым какодилом, были подорваны в открытых срубах, где находились 12 кошек. Все кошки остались живы. В результате были сделаны ошибочные выводы о низкой эффективности отравляющих веществ, а работы по испытанию снарядов, начиненных отравляющими веществами, были прекращены и возобновились только в разгар Первой мировой войны — в 1915 году.
Следует отметить, что Российское высшее руководство вообще до войны очень щепетильно относилось ко всяким международным конвенциям и соглашениям, которыми оружие данного типа было запрещено. В соответствии с Гаагской декларацией 1899 года, положения которой приняли Франция, Германия, Италия, Россия и Япония и к которым в 1907 году присоединилась Великобритания, стороны договорились о неприменении удушающих и нервнопаралитических газов в военных целях.
Учитывая международные запреты, негативное отношение к отравителям и отсутствие потребности у военных в новом,более смертоносном оружии, широкое использование химикатов в военных целях сдерживалось вплоть до начала XX века.
Первая мировая война
Но, как известно, уверенность военных того времени в том, что будущая мировая война примет маневренный характер и выиграть ее можно будет при помощи 3-дюймовых орудий, была безжалостно разбита ходом кампании 1914 года. Боевые действия приобрели позиционный характер, войска зарывались в землю, укрывшись от противника в окопах и блиндажах.
К концу 1914 года Германия исчерпала возможности для проведения крупномасштабных наступательных действий на западном фронте. После сражения на Марне, фронт протяженностью более 700 километров стабилизировался. Вдоль всей линии фронта тянулись две непрерывные линии траншей, одна против другой, оплетенные рядами проволочных заграждений. Обе стороны прикладывали усилия по наращиванию оборонительных сооружений — создавались дополнительные траншеи с разветвленной линией ходов, строились бетонные доты и блиндажи. Прорвать такую эшелонированную линию обороны силами пехотных соединений даже при поддержке артиллерии было практически невозможно. И это несмотря на то, что уже в сентябрьских боях 1914 года на реках Марна и Эн противники ощутили дефицит артиллерийских снарядов. Поэтому обе воюющие стороны лихорадочно начали поиски новых средств уничтожения противника в местах, не доступных действию самых могучих снарядов.
Одним из путей преодоления наступательного кризиса стало применение отравляющих газов. Именно немцев принято считать бесчеловечными инициаторами химической войны. Однако с самого начала Первой мировой войны возможность применения химических веществ в боевых действиях искали и британцы. И если сначала они склонялись к несмертельным отравляющим веществам, способным вызвать слезотечение (в январе 1915 года удачно было испытано слезоточивое действие этилиодоацетата), то неблагоприятное развитие боевых действий заставило британцев искать более опасные химические соединения. Однако в Англии не было ни удачных идей относительно разработки и применения химического оружия, ни людей, способных принимать решения и организовать работы в этой области.
Со своей стороны немцы были осведомлены об интересе Антанты к использованию в войне химических средств поражения. А технический уровень химической промышленности, помноженный на высокий научный потенциал, позволил Германии выработать собственную стратегию наступательной химической войны. Поэтому правильнее считать, что Германии принадлежит не «инициатива», а «лидерство» в применении отравляющих веществ.
Отцом немецкой боевой химии и средств ее применения принято считать немецкого химика доктора Фрица Хабера, руководителя Института физической химии и электрохимии именикайзера Вильгельма. Один из крупнейших ученых своего времени, предложивший способ синтеза аммиака из воздуха, лауреат Нобелевской премии по химии 1918 года, Хабер находился в дружеских отношениях с такими светилами науки, как Альберт Эйнштейн и Макс Планк.
Когда началась война, Хабер, исполненный романтического патриотизма, был одним из ученых, предложивших военным свои услуги. Он видел в применении отравляющих газов способ изменить положение на фронте. Хабер был убежден в том, что применение удушающего газа гораздо гуманнее, чем артобстрелы, поскольку газ не причиняет противнику страшные ранения, а успех достигается исключительно за счет психологического эффекта. Фриц Хабер считал, что применение химического оружия приведет союзников к мысли о необходимости заключения скорейшего мира.
Тотчас же после объявления войны в институте кайзера Вильгельма начались опыты с окисью какодила и с фосгеном для изучения возможности использования их в военном деле. Правда, вскоре опыты прервал произошедший в лаборатории взрыв. Это, однако, не повлияло на общий ход исследований и, главное, организационных мероприятий. Так, в Берлине была открыта Военная газовая школа, а при военном министерстве была образована особая химическая инспекция А-10, специально занимавшаяся вопросами химической войны. Центром производства боевых отравляющих веществ стал Леверкузен, куда в 1915 году была переведена и Военная химическая школа. К этому времени в ней насчитывалось 1500 человек технического и командного персонала, а на производстве было занято несколько тысяч рабочих. Только в одном ее филиале — лаборатории в Гюште — безостановочно работало 300 химиков.
Первой разработкой Военной газовой школы стал так называемый «снаряд №2» — 10,5-см шрапнель, в которой черный порох был заменен сернокислым дианизидином. Хотя взрывное действие таких снарядов сводило на нет возможный эффект химического заряда, однако первый шаг к массированному применению отравляющих веществ в боевых действиях был сделан — 27 октября этот снаряд был применен на западном фронте при атаке на Нев-Шапель в количестве 3000 шт. Хотя его раздражающее действие оказалось невелико, но, по германским данным, применение его облегчило взятие Нев-Шапеля. В дальнейшем «снаряд №2» был снят с вооружения.
В январе 1915 года немцы закончили разработку нового химического снаряда, известного под маркой «Т» — 15-см артиллерийской гранаты с сильным бризантным действием и раздражающим химическим веществом (ксилил-бромид), впоследствии замененным бромацетоном и бромэтилкетоном. Конструкцию снаряда «Т» разработал доктор Ганс фон Таппен.
Ссылаясь на точную формулировку Гаагской декларации, Германия 27 октября 1914 года впервые применила эти шрапнельные боеприпасы, мотивируя это тем, что химическое воздействие не являлось единственной целью данного обстрела. В конце января немцы использовали их и на фронте в левобережной Польше в районе Болимова, но в химическом отношении безуспешно, вследствие низкой температуры и недостаточного массирования стрельбы.
В апреле у Ньюпора во Фландрии немцы впервые испытали действие своих гранат «Д», содержавших смесь бромистого бензила и ксилила.
В январе 1915 года французы отправили на фронт свои химические 26-мм ружейные гранаты, однако их использование было отложено, так как войска еще не были обучены их применению, кроме того, не имелось и средств защиты. Их, а также подобные им ручные химические гранаты французы начали использовать в марте, но также без каких-либо заметных результатов.
Таким образом, первые попытки использования боевых отравляющих веществ были проведены в таком незначительном масштабе и с таким незначительным эффектом, что даже не было принято никаких конкретных мер по линии противохимической защиты.
В сложившейся ситуации высшее германское командование вполне справедливо сомневалось в эффективности применения газовых снарядов, кроме того, в этот период на фронте остро ощущалась нехватка и обычных снарядов. В результате доктор Хабер выдвинул идею применить отравляющий газ в виде газового облака. В качестве химического агента он выбрал хлор, который в больших количествах производился в Германии еще до войны (в 1914 году в Германии ежедневно производилось 40 тонн хлора). Хабер предлагал хранить и транспортировать хлор в жидкой форме, под давлением, в стальных баллонах. Баллоны должны были доставляться набоевые позиции, и при наличии попутного ветра хлор выпускался в сторону вражеских позиций.
Западный фронт
Решение о применении газа против англо-французских сил было принято в начале 1915 года, местом опыта был определен участок западного фронта, образующий выступ, в районе города Ипр (небольшой городок на севере Бельгии). Однако крайне скептическое отношение германского руководства к тактическим возможностям отравляющих веществ привело к тому, что изначально применение ядовитого газа под Ипром рассматривалось военным руководством Германии как испытания средства уничтожения живой силы противника, а не как тактическое средство прорыва обороны. Исходя из этого на просьбу командования XV корпуса, на участке которого должна была проводиться атака, о выделении большого количества боевых припасов для использования и закрепления возможного успеха, если таковой будет достигнут при опыте, было указано, что всякая мысль о широкой операции около Ипра совершенно не отвечает намерениям главного командования и корпус должен произвести исключительно испытание нового вида оружия.
Первоначально для химической атаки был выбран участок фронта, находившийся в северо-восточной части Ипрского выступа, в том месте, где сходились французский и английский участки обороны. В результате анализа метеорологических наблюдений главное командование убедилось, что новое оружие лучше всего испытать в период приближающегося господства южных ветров, чему наиболее соответствовал участок фронта XV-го немецкого корпуса, повернутый на север.
Закапывание впервые испытываемых газовых баллонов на участке фронта XV корпуса было закончено в середине февраля. Потом ширина сектора была несколько увеличена, так что к 10 марта весь фронт XV корпуса был подготовлен для газовой атаки.
Однако 25 марта командующий 4-й армией решил перенести место проведения газовой атаки на участок 46-й резервной дивизии и XXVI резервного корпуса — Пелькаппеле-Штеенштрат. К 11 апреля на 6-километровом участке было вкопано порядка 6 тысяч газовых баллонов (половина из них обычного коммерческого типа была реквизирована в «народном хозяйстве»), наполненных хлором. Всего здесь немцы накопили 160 тонн жидкого хлора. При первом применении своего «детища» решил присутствовать и сам доктор Фриц Хабер.
Однако потребовалось еще почти две недели для того, чтобы дождаться подходящего устойчивого южного или юго-западного ветра. В течение этого периода некоторые газовые баллоны, хотя и закопанные, были повреждены случайными попаданиями вражеских артиллерийских снарядов.
Такая длительная подготовка не осталась незамеченной. За несколько дней до первой газовой атаки в плен был захвачен германский солдат с газовой маской, который утверждал, что германское командование намеревается отравить своего врага облаком газа и что баллоны с газом уже установлены в траншеях. Хотя его показания подтверждались авиаразведкой, но тем не менее ему не поверили — такая операция казалась совершенно невозможной. Данная информация появилась даже в разведывательной сводке главного штаба, но была причислена к «сведениям, не заслуживающим доверия».
В конце концов, немцы дождались «попутного ветра» и 22 апреля в 17 часов начали газовую атаку. Она была произведена в секторе Пелькаппеле-Штеенштрат и, согласно приказу по 4-й армии, отданному 8 апреля, имела целью захват возвышенности Пилькем и местности к западу от нее.
Одновременно с пуском газа начался артиллерийский обстрел из тяжелых орудий. В 17 час 30 мин немецкая пехота поднялась из окопов и перешла в наступление на позиции англо-французских войск. Чуть позже огонь открыла и немецкая полевая артиллерия, которая молчала до этого из-за опасения нарушить беспрепятственное распространение газа в нужном направлении.
Из общего количества заготовленных газовых баллонов в атаке была использована одна треть. Выход газовой волны продолжался 5 мин. Действия на флангах атаки усиливались стрельбой химическими снарядами.
Примененный немцами хлор оказывал сильное раздражающее действие на дыхательные органы и все слизистые ткани, находящиеся в них, причиняя спазмы гортани и ощущение ожога глаз, носа и горла, сопровождаемое бронхитом и отеком легких; продолжительное действие сильных концентраций газа приводило к смерти от удушья и в некоторых случаях к расширению сердца или посинению кожи как результат поражения легких.
Основной «удар» газового облака пришелся на расположение французской Алжирской дивизии (укомплектованной выходцами из африканских колоний). По описаниям английских офицеров, наблюдавших за началом немецкой газовой атаки издалека, сначала, в 17 часов, началась ужасная бомбардировка Ипра тяжелыми гаубицами. Также сильному обстрелу подверглись и близлежащие деревни, до того практически не тронутые. Одновременно французские полевые орудия к северо-востоку от Ипра открыли несколько ускоренный огонь, хотя германская полевая артиллерия молчала. Сначала некоторые офицеры, слышавшие стрельбу, подумали, что недавно прибывшая Алжирская дивизия «расстреляла сама себя», но те, кто был на удобных для наблюдения пунктах, видели два любопытных зеленовато-желтых облака на земле, по другую сторону Лангемарка, на фронте германских линий. Распространяясь в сторону, эти газовые облака поднялись кверху и, продвигаемые вперед легким ветром, становились голубовато-белым туманом, таким, какой можно видеть над мокрым лугом в морозную ночь.
Вначале медленно плывущее зеленовато-желтое облако вызвало у французов удивление и недоумение. Но когда облако достигло французских траншей и появились первые жертвы, началась паника, переросшая в беспорядочное бегство. Один из очевидцев так описывает увиденное: «Лица, руки людей были глянцевого серо-черного цвета, рты открыты, глаза покрыты свинцовой глазурью, все вокруг металось, кружилось, борясь за жизнь. Зрелище было пугающим, все эти ужасные почерневшие лица, стенавшие и молящие о помощи…».
«Французские цветные войска без офицеров устремились назад по тыловым дорогам V корпуса. Вскоре французские территориальные войска уже в беспорядке переходили мосты через канал к северу от Ипра. Невозможно было понять, что видели эти африканцы, но по силе их кашля и острому раздражению горла было ясно, что они сильно страдали; деморализация была полная. Запряжки и повозки французской полевой артиллерии, отступавшие в тыл, и толпы беглецов становились все гуще и беспорядочнее. Некоторые бежали до Вламертинга и дальше».
Газ проникал во все щели укрытий. Интересно, что люди, остававшиеся на месте, пострадали меньше, чем те, которые бежали, так как каждое движение усиливало действие газа. Те, которые стояли под огнем, пострадали меньше, чем те, которые лежали или сидели на дне окопа. Наиболее пострадавшими оказались раненые, лежавшие на земле или на носилках, и люди, двигавшиеся в тыл вместе с облаком.
Наступавшие вслед за облаком немецкие части практически не встречали сопротивления. Исключение составляли участки, где действие газа было минимальным. Так, например, ожесточенный бой разгорелся в районе дороги Пелькаппеле — Сен-Жульен, где немцам пришлось столкнуться с канадскими частями, не затронутыми газовой атакой. Однако беспорядочное отступление французских частей, приведшее к тому, что Сен-Жульен был оставлен, создало угрозу окружения для продолжавших обороняться канадцев.
В штаб французского командования непрерывно поступала противоречивая информация. Сначала считали, что правый фланг французских войск отошел к Пилькему. Однако позднее стало ясно, что Пилькем также оставлен французами. Фактически, участок фронта шириной в 8 километров был брошен защищавшими его частями. Дорога на Ипр была открыта, и немцы могли беспрепятственно развивать наступление, пользуясь полной деморализацией обороняющихся. Однако наступление германских частей вскоре было приостановлено, и они приступили к окапыванию. Англо-французские части использовали предоставленную им немцами передышку для подтягивания резервов и закрытию образовавшегося прорыва.
Крайне ограниченные результаты немецкого наступления на Ипрском выступе, хотя здесь союзники и понесли значительные потери — одних отравленных газом было до 15000 человек, из которых умерло 5000, можно объяснить следующими факторами. Прежде всего, германское командование с недоверием относилось к новому виду вооружений, каким являлись отравляющие газы, поэтому не связывало с его реализацией скольконибудь далеко идущих планов. По этой причине частям, участвующим в наступлении, не было выделено необходимых резервов, которые могли бы позволить развить полученный успех. Хотя при сосредоточении мощных резервов достигнутая тактическая внезапность могла бы обратиться для немцев в оперативную, заставив союзников оставить Ньюпор и Дюнкерк, для овладения которыми немцами впоследствии было затрачено так много безрезультатных усилий. К тому же отсутствие действенных средств химзащиты в собственных войсках затрудняло их продвижение по территории, пораженной газами. Некоторые источники утверждают, что наступающие немецкие части сами страдали от действия хлора, поскольку не имели ни защитных масок, ни противогазов. Решившись на применение химического оружия, командование не позаботилось о том, чтобы снабдить эффективной защитой собственные войска.
В результате, успешно начавшаяся Ипрская операция не смогла вылиться в полномасштабное наступление на Западном фронте. Дебаты о возможных вариантах развития этого наступления не утихают до сих пор. Отдельные авторы склоняются к мысли, что наступление могло бы окончиться разгромом англо-французских войск и впоследствии к выходу Франции из войны.
Но в любом случае не подлежит сомнению факт, что Ипрская операция ознаменовала собой начало «химической войны», которая всеми воюющими сторонами стала рассматриваться как универсальное средство преодоления наступательного кризиса.
В течение мая 1915 года немцы произвели еще четыре газобаллонные атаки хлором, сопровождавшиеся обстрелом англичан химическими снарядами в районе Лоос. По подсчетам английского генерального штаба, общие потери за все четыре атаки составили около 7000 человек (из них умерло 350). Противогазы во время первых двух атак у англичан отсутствовали, а в двух последних они представляли примитивную повязку. Все эти майские химические нападения немцев на англичан преследовали лишь тактические цели.
19 и 20 октября немцы провели газобаллонную атаку на французские войска у форта Помпель, к востоку от Реймса в Шампани. На этот раз они использовали уже смесь хлора с фосгеном. Во время атаки было выпущено 500000 кг газа на фронте в 17 км. Потери французов при первом газопуске составили 1515 человек (из них 253 умерших) и при втором — 3581 (из них 562 умерших).
19 декабря немцы атаковали англичан во Фландрии под Ипром, использовав смесь хлора с фосгеном. Так как англичане уже имели противогазы, то большое внимание было уделено внезапности, скрытности и быстроте выпуска газов. В результате англичане потеряли 1069 человек (из них умерших 127).
В конце 1915 года немцы предполагали послать газовые части в Галлиполи для производства газобаллонных нападений в Дарданелльской операции. Но так как англичане прекратили наступление и очистили полуостров, то это намерение не было осуществлено.
Продолжение следует…
/Сергей Шумилин, Владимир Головко, naukatehnika.com/