Слабые места американского «Быстрого глобального удара»

В последние несколько лет в СМИ активно муссируется американская концепция «Быстрого глобального удара». Если обобщить все оценки, то получается, что это чрезвычайно опасная затея, которая может практически для всех стран мира создать смертельно опасную угрозу. В основе этой идеи лежит утверждение, что высокоточное оружие по своей разрушительной силе сопоставимо с ядерным и, соответственно, его массированное применение может поставить противников США на колени.

Однако так ли это? Что собой представляет концепция «Быстрого глобального удара» и можно ли сегодня разбомбить противника так, чтобы он вынужден был капитулировать? Насколько серьезную угрозу представляет эта концепция в случае ее реализации для России?

Концепция «Быстрого глобального удара» предполагает создание полноценной боевой системы, включающей, помимо собственно ударных компонент, подсистемы разведки и наблюдения, командных пунктов и связи, а также средств радиоэлектронного подавления.

Основу ударных средств в этой концепции должны составить баллистические ракеты наземного и морского базирования в неядерном оснащении и гиперзвуковые ракеты большой дальности, запускаемые с воздушных носителей. В отдаленной перспективе предполагается использовать для нанесения ударов и космические платформы.

Баллистические ракеты, оснащенные обычными боеголовками, являются сегодня оружием, в наибольшей степени отвечающим требованиям, предъявляемым к ударным компонентам концепции «Быстрого глобального удара». Они обеспечивают высокую точность поражения целей (КВО порядка 100−150 м), короткое время доставки боеприпаса (не более 30−40 мин.) и высокую скорость боеголовки в районе цели, что позволяет поражать заглубленные в грунт объекты. Большой забрасываемый вес (до 3,5 т.) позволяет использовать разнообразные виды боевых частей, в том числе и кассетные, а также специальные беспилотные летательные аппараты.

Однако есть ряд условий, делающих применение баллистических ракет в обычном оснащении весьма проблематичным.

Во-первых, система противоракетного наблюдения России (а в ближайшей перспективе и Китая) может классифицировать групповой пуск таких ракет (а для надежного поражения даже отдельного объекта потребуется запустить, как минимум 2−3 таких ракеты) как ядерное нападение, что приведет к ответному ядерному удару.

Во-вторых, договоры СНВ ограничивают общее число развернутых баллистических ракет и не делают различия между ядерным их оснащением и обычным. То есть оснащение баллистических ракет наземного и морского базирования обычными боеголовками США могут осуществить только за счет соответствующего сокращения количества развернутых ракет в ядерном оснащении с соответствующим сокращением количества развернутых ядерных боеголовок.

Другим важнейшим ударным элементом «Быстрого глобального удара» является перспективная гиперзвуковая ракета Х-51А со скоростью полета 6500−7500 км/час. Однако проведенные испытания этой ракеты пока не дали положительного результата. И хотя программа разработки Х-51А не закрыта, ее появления можно ожидать только в среднесрочной перспективе, а принятие ее на вооружение и поставки в войска в достаточном количестве лишь в отделенной перспективе.

Таким образом, в среднесрочной и даже долгосрочной перспективе каких-либо принципиально новых систем оружия для достижения оперативно значимого эффекта в рамках концепции «Быстрого глобального удара» армия США в достаточном количестве не получит.

В этой связи США в среднесрочной перспективе могут опираться, главным образом, на крылатые ракеты морского (КРМБ) и воздушного (КРВБ) базирования (типа «Томахок»), стратегическую, тактическую и палубную авиацию.

Состоящие на вооружении ВМС США КРМБ, имея дальность стрельбы до 1600 км, обеспечивают поражение цели боевой частью 340−450 кг при точности попадания, характеризуемой КВО 5−10 м.

Эти ракеты могут применяться со всех современных кораблей и подводных лодок США.

На 23 многоцелевых подводных лодках типа «Лос-Анжелес» может быть размещено по 12 КРМБ.

По столько же КРМБ несут новые американские многоцелевые подводные лодки типа «Сивулф» (3 единицы) и «Вирджиния» (9 единиц).

По программе переоборудования ракетных подводных лодок типа «Огайо» в носители ракет «Томахок» переоборудовано 4 единицы, каждая из которых способна нести по 154 КРМБ. Однако сегодня эта программа закрыта. Вероятно, это связано с огромным размахом полного ракетного залпа этих подводных лодок.

61 новейший американский эсминец типа «Арли Берк» имеет ВПУ Mk41 с 96-ю ячейками, а 22 ракетных крейсеров типа «Тикондерога» — 122 ячейки в аналогичных ВПУ.

Всего потенциально на кораблях ВМС США может быть размещено до 4000 КРМБ и до 1000 — на подводных лодках.

Однако реально, учитывая необходимость использования части надводных кораблей в многоцелевом варианте, а также степень оперативной готовности кораблей США, максимально с кораблей и подводных лодок ВМС США может быть применено не более 2500−3000 КРМБ.

Помимо ВМС США, крылатыми ракетами большой дальности оснащены стратегические бомбардировщики США. В настоящее время в боевом составе ВВС США насчитывается около 130 стратегических бомбардировщиков, способных применить за вылет около 1200 КРВБ.

Итого все носители крылатых ракет способны применить в одном ударе до 3700−4200 ракет.

Помимо ракет, в рамках первого удара может быть задействовано до 2500−3000 самолетов тактической и палубной авиации, способной наносить удары по объектам на глубину до 600 км от границы.

Это достаточно внушительные силы и при отсутствии эффективного противодействия они способны уничтожить (вывести из строя) уже в первом ударе до 1000 важных объектов на территории стран-противников США.

Однако будет ли такой удар соответствовать концепции «Быстрого глобального удара»? Очевидно, что нет.

Во-первых, такой удар не будет, собственно, «быстрым» поскольку на подготовку такой масштабной атаки уйдет большое время — до 2-х месяцев и более. В это время США необходимо будет осуществлять стратегическое развертывание группировок своих ВВС и ВМС в районах боевого предназначения, создавать необходимые материальные запасы, вести разведку объектов предстоящих ударов. То есть, по сути дела, он уже не будет специфической формой применения средств воздушного нападения — «быстрым глобальным ударом». Это будет обычный первый ракетно-авиационный удар.

Во-вторых, хотя для малых (или даже средних) по размерам стран такой удар может оказаться действительно разрушительным, он в полной мере не лишит их возможности оказывать сопротивления сухопутными войсками, силами флота и сохранившимися ВВС. Поэтому, так или иначе, при продолжении сопротивления США придется переходить к применению традиционных средств вооруженной борьбы. То есть его нанесение имеет смысл лишь в том случае, если он будет частью достаточно масштабной военной операции с участием других видов вооруженных сил. А это опять- таки означает, что будет никакой не быстрый и не глобальный, а обычный ракетно-авиационный удар первой воздушной наступательной операции.

Часто эксперты указывают на серьезную угрозу такого удара по ядерным силам России, уничтожение которых позволит США перейти к ядерному шантажу в отношении нашей страны, да и всего остального мира. Именно в этом они видят основной смысл «Быстрого глобального удара».

Действительно, если Россия займет пассивную позицию и не станет адекватно отвечать агрессору, то в результате такого удара может быть уничтожено 80−90% нашего ядерного потенциала. Однако при учете факторов реальной обстановки, становится ясно, что такой удар по России чрезвычайно маловероятен.

Во-первых, США могут принять решение на такой удар по России лишь при условии резкого обострения отношений между государствами. Это возможно, если к власти в России придут такие силы, которые будут готовы к открытому конфликту с США. Такие люди, оказавшись перед лицом неизбежного поражения, пойдут на применение ядерного оружия, хотя бы ограниченного, чтобы не допустить разгрома страны. Если же во главе России будут стоять представители элит, готовые к компромиссам, то необходимости у США идти на такую масштабную авантюру не будет.

Во-вторых, такому удару будет предшествовать достаточно длительный угрожаемый период, которого будет вполне достаточно, чтобы принять ответные меры. И тогда успех операции окажется под вопросом.

В-третьих, по продолжительности такой удар будет составлять несколько часов (по опыту компьютерный учений до 4−6 часов). Это означает, что уже после нескольких десятков минут, когда руководству России станет очевиден масштаб агрессии (даже в случае достижения агрессором оперативной внезапности) им может быть принято решение на ответный ядерный удар, когда большая часть ядерных сил еще сохранится. То есть для США нанесение такого удара будет означать провоцирование обычным оружием ответного ядерного удара. Они на это не пойдут.

Совершенно иная картина складывается, если рассмотреть нанесение удара по отдельным особо важным объектам для достижения локальной цели с применением сравнительно ограниченного состава вооружения.

В этом случае нет необходимости длительной подготовки. Удар может быть нанесен боеготовыми силами немедленно с поступлением приказа. Этот удар может быть внезапным не только в оперативном или стратегическом отношении, но и в тактическом, поскольку полет к цели ограниченного количества крылатых ракет можно выполнить на малых и предельно малых высотах вне зоны наблюдения наземных средств контроля воздушной обстановки.

Однако быстрота, внезапность и глобальность удара (до 60 минут в соответствии с концепцией) могут быть достигнуты лишь при условии, если во всех жизненно важных районах будут присутствовать группировки ВМС и ВВС США. Это означает, что для решения внезапно возникающих задач, США смогут задействовать весьма ограниченные силы: несколько десятков крылатых ракет большой дальности.

Такими силами могут быть выведены из строя или уничтожены либо 1−2 крупных (средних) предприятия, либо 2−3 пункта военного или государственного управления, либо одного-двух площадных полевых объектов, типа лагеря подготовки боевиков, либо одного-двух объектов научно-исследовательского характера.

То есть, сегодня и на среднесрочную перспективу «Быстрый глобальный удар» может наноситься с целью решения локальных задач. Таких, например, как ликвидация отдельных политических деятелей или уничтожение руководства каких-либо организаций (объявленных террористическими), лишение отдельных государств возможности реализовывать программы развития, которые в США сочтут угрожающими их безопасности, приостановка в отдельных странах некоторых опасных для США и их союзников, направлений научно-исследовательской деятельности.

Поэтому можно утверждать, что при существующем положении дел и на среднесрочную перспективу, концепция «Быстрого глобального удара» имеет смысл для решения задач исключительно локального характера против объектов на территории государств, которые не могут ответить агрессору и не имеют гарантий безопасности со стороны третьих, достаточно мощных государств.

/Константин Сивков, доктор военных наук, svpressa.ru/