Афганистан стал звёздным часом для спецназа военной разведки
В истории сил военной разведки специального назначения множество успешных операций, о большинстве мы вряд ли когда-либо узнаем. Но есть в её летописи события, ставшие знаковыми в судьбе нескольких поколений спецназа. Одна из них – операция «Шторм-333», о которой сегодня рассказывает Олег Швец, полковник в отставке, заместитель руководителя этой операции.
Дворец Тадж-Бек, оперативная съёмка, 1979 г.
Память – как много она умеет хранить. Проходят годы, а она вновь и вновь возвращает тебя к тем дням и событиям, когда ты был счастлив или страдал. Память заставляет заново всё пережить, осмыслить, переоценить, убедиться, правильно ли ты жил. Много чего было в моей жизни, но наиболее памятным остаётся только 1979 год – всё как будто было только вчера…
Весной 1979 года я уже три года был старшим офицером-направленцем в ГРУ Генштаба по отдельным бригадам специального назначения, дислоцированным в Средней Азии, и поэтому хорошо знал состояние 15-й бригады СпН, входившей в состав Туркестанского военного округа.
29 апреля полковника Василия Васильевича Колесника и меня вызвали к начальнику ГРУ Генштаба. Генерал армии Пётр Иванович Ивашутин очень тепло, как-то по-домашнему принял нас. Мне сказал, что хорошо знает и помнит моего старшего брата по совместной службе с ним в органах госбезопасности Украины. Атмосфера сразу разрядилась, и после общих фраз пошёл профессиональный разговор о формировании нового отдельного отряда специального назначения.
Пётр Иванович сказал, что речь пойдёт о создании подразделения с совершенно новой организационно-штатной структурой, аналога которому нет не только в спецназе, но и в Вооружённых Силах в целом. Численность офицеров и солдат отряда должна составить 500 человек. Помимо управления и штаба сформированный отряд должен состоять из четырёх рот.
В первой роте на вооружении боевые машины пехоты БМП-1, во второй и третьей – бронетранспортёры БТР-60ПБ. Четвёртая (рота вооружения) должна была состоять из трёх взводов: реактивных пехотных огнемётов «Рысь», автоматических гранатомётов АГС-17 и сапёрного. В отряд предполагалось также включить отдельные взводы: зенитных самоходных установок ЗСУ-23-4 «Шилка», связи, автомобильный и материального обеспечения.
Но главная особенность заключается в том, подчеркнул Ивашутин, что в отряде могут служить только представители трёх национальностей – таджики, туркмены и узбеки.
– Так это же мусульманский батальон, – произнёс Василий Васильевич. Так с его лёгкой руки за этим отрядом закрепилось название «мусульманский батальон».
Замечу, что при таком национальном составе практически не было проблем с языковой подготовкой, поскольку все таджики, примерно половина узбеков и часть туркменов владела фарси – одним из основных языков Афганистана.
В конце беседы генерал армии Ивашутин поставил нам задачу: сформировать батальон за месяц и приступить к его боевому слаживанию. При этом он разрешил обращаться напрямую к нему при возникновении каких-либо трудностей.
По прилёте в Ташкент приступили к формированию «мусульманского батальона». Создаваемый отряд было решено разместить в заброшенном военном городке бывшего учебного центра Ташкентского ВОКУ. Городок требовал ремонта. Через два месяца в результате работ, проведённых силами военнослужащих 15-й бригады СпН и приданной роты военных строителей, получилась приличная база для размещения.
В быстром темпе прошло и комплектование батальона. Бойцов отбирали в мотострелковых и танковых частях среднеазиатских округов только двух призывов, прослуживших полгода и год. Особые требования предъявлялись к их физической подготовленности.
Командиром был назначен майор Холбаев Хабибджан Таджибаевич, 1947 года рождения, из семьи ветерана Великой Отечественной войны, уроженец Узбекистана, выпускник Ташкентского ВОКУ. С 1969 года он прошёл должности командира группы, командира роты и заместителя командира отряда по воздушно-десантной подготовке.
К 1 июня 1979 года отряд был полностью укомплектован. Началась напряжённая, интенсивная боевая подготовка личного состава, которую осуществляли, как на конвейере, днём и ночью без праздников и выходных командиры отрядов Александр Голубович, Виктор Коновальчиков, Александр Чубаров и Владимир Шрамко, а также начальники служб чирчикской, то есть 15-й отдельной бригады. За полтора месяца отряд, полностью освобождённый от нарядов, караулов и посторонних работ, выполнил годовую программу боевой подготовки. Для повышения психологической устойчивости весь личный состав совершил прыжки с парашютом.
С 15 июля отряд подвергся всесторонней проверке по боевой подготовке комиссией ГРУ. От округа присутствовал начальник штаба ТуркВО генерал-лейтенант Григорий Федотович Кривошеев. Наступило небольшое затишье. Солдат начали привлекать для несения караульной службы и на различные хозяйственные работы. Но почти каждый день подразделения в порядке очерёдности выезжали на аэродром Тузель (Ташкент) и отрабатывали погрузку бронемашин в самолёты.
В это же время по приказу начальника ГРУ командир отряда майор Холбаев и заместители командира бригады майоры С.И. Груздев и В.А. Турбуланов вылетели в Кабул для рекогносцировки президентского дворца Арк (на тот момент резиденция Амина находилась в центре столицы), так как уже поступила задача «охранять главу государства и правительство от происков врагов».
По итогам командировки генерал армии Ивашутин докладывал начальнику Генерального штаба Маршалу Советского Союза Н.В. Огаркову: «В период с 11 по 17 июля 1979 года произведена рекогносцировка в городе Кабуле с целью возможного использования 15-й бригады спецназа ТуркВО.
…Разработку осуществления мероприятий по переброске возложить на главкома ВВС и командующего ТуркВО».
В середине октября «мусульманский батальон» приступил к интенсивной боевой подготовке по программе «Захват объектов». В начале ноября состоялась очередная проверка, на которую приехали представители из Москвы. От округа в составе комиссии был начальник разведки генерал-майор А.А. Корчагин. В ходе проверки отряд выполнил задачу по захвату Чирчикского аэродрома и объектов, прилегающих к нему. Была выставлена оценка «хорошо».
4 декабря 1979 года председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов и начальник Генштаба направили в ЦК КПСС записку, в которой, в частности, говорилось: «Х. Амин в последнее время настойчиво ставит вопрос о необходимости направить в Кабул советский мотострелковый батальон для охраны его резиденции. С учётом сложившейся обстановки и просьбы Х. Амина считаем целесообразным направить в Афганистан подготовленный для этих целей отряд ГРУ Генерального штаба общей численностью около 500 человек в униформе, не раскрывающей его принадлежности к Вооружённым Силам СССР…» И уже 6 декабря Политбюро ЦК КПСС принимает решение «О направлении спецотряда в Афганистан».
В ближайшую ночь с аэродрома Чирчик на самолёте Ан-12 в Афганистан убыла первая группа спецназовцев от 3-й роты под командованием первого заместителя командира отряда капитана М.Т. Сахатова. Под руководством комбрига подполковника А.А. Овчарова переброска всего батальона осуществлялась с утра 9 декабря до ночи 10 декабря с двух аэродромов в Чирчике и Ташкенте. На вылет каждого рейса отводилось 45 минут. Интервал между рейсами составлял не более двух часов. На авиабазе Баграм, в 70 километрах от Кабула, для размещения отряда группой капитана Сахатова уже были подготовлены палатки из расчёта по одной на каждую роту и под штаб.
17 декабря «мусульманский батальон» начал выдвижение в афганскую столицу и к исходу дня прибыл на место дислокации, в окрестность новой резиденции Амина – дворца Тадж-Бек, расположенной на окраине Кабула. В этот день, 17 декабря, вечером я был вызван в кабинет первого заместителя начальника ГРУ. Генерал-полковник Яков Ильич Сидоров долго расспрашивал о прохождении службы, а затем сказал, что со мной хочет побеседовать генерал армии Ивашутин.
Пётр Иванович сказал, что «мусульманский батальон» передислоцирован из Баграма в Кабул. Туда для выполнения специального правительственного задания (конкретную задачу объявят дополнительно на месте) вылетает полковник Колесник, который попросил вместе с ним направить и меня.
Рано утром 18 декабря мы вылетели с аэродрома Чкаловский в Баграм. Загранпаспорта получили прямо у трапа самолёта. Нашими попутчиками были начальник одного из управлений Первого главного управления КГБ генерал-майор Ю.И. Дроздов и его подчинённый – будущий первый командир группы «Вымпел» капитан 2 ранга Э.Г. Козлов.
19 декабря в Кабуле о своём прибытии доложили главному военному советнику генерал-полковнику Салтану Кеккезовичу Магомедову и представителю ГРУ в Афганистане. Переночевали в посольстве, а утром 20 декабря выехали в расположение «мусульманского батальона», который находился в непосредственной (менее километра) близости у дворца Тадж-Бек, в недостроенной глинобитной казарме с окнами без стёкол. Вместо них были натянуты плащ-палатки, поставлены кровати в два яруса, печки-буржуйки, которые топили саксаулом и карагачом – твёрдым, как железо, деревом, доставляемым самолётами из Союза.
Система охраны дворца Амина была тщательно спланирована и организована. Внутри дворца службу несли гвардейцы роты личной охраны Амина. Вторую линию составляли семь постов, на каждом из которых располагалось по четыре часовых, вооружённых пулемётом, гранатомётом и автоматами. Внешнее кольцо охраны составляли места дислокации трёх мотопехотных и одного танкового батальонов бригады охраны, при этом два танка Т-54 были закопаны на господствующей высоте и могли прямой наводкой из пушек и пулемётов простреливать прилегающее к дворцу пространство. Всего в обороне было задействовано 2500 человек.
Неподалёку от дворца располагался зенитный полк с двенадцатью 100-мм орудиями и шестнадцатью спаренными зенитными установками ЗПУ-2. Эти огневые средства могли вести огонь и по наземному противнику. Надо было брать в расчёт и строительный полк – около 1000 человек со стрелковым оружием. В самом Кабуле дислоцировались две афганские дивизии и танковая бригада.
В довершение всего к дворцу можно было подобраться только по единственной дороге, закрученной серпантином и настолько узкой, что на ней едва умещались две машины. Склоны были заминированы.
21 декабря полковник Колесник, я и майор Холбаев получили от главного военного советника приказ усилить охрану резиденции Амина подразделениями «мусульманского батальона», заняв оборону в промежутке между постами охраны и линией расположения афганских батальонов. Установив контакт с командиром бригады майором Джандадом, согласовали расположение оборонительных позиций подразделений батальона и вопросы взаимодействия.
Вечером 22 декабря пригласили командование бригады охраны на товарищеский ужин. По согласованию с командиром бригады охраны (он же порученец Амина) полковник Колесник и я получили пропуска для прохода во дворец Тадж-Бек.
Во второй половине 23 декабря полковника Колесника, меня и майора Холбаева вызвали в посольство, где мы доложили результаты проделанной работы главному военному советнику. Затем вместе с ним прошли к генерал-лейтенанту Б.С. Иванову, представителю председателя КГБ СССР в Афганистане, который неожиданно для нас предложил подумать… над вариантом действий на случай, если вдруг придётся не охранять, а захватывать дворец. При этом он добавил, что довольно значительная часть сил отряда (две роты и одна рота без взвода) может выполнять другие задачи, а нам придадут роту десантников и две спецгруппы КГБ.
Магомедов и Иванов сказали:
– Идите, думайте, а завтра утром приезжайте и докладывайте свои соображения.
Решение новой задачи разрабатывали всю ночь. Считали долго и скрупулёзно. Мы уже поняли, что это и есть реальная задача, ради которой мы находимся здесь.
Утром 24 декабря Василий Васильевич Колесник доложил решение на захват дворца Тадж-Бек, обосновав необходимость участия в штурме всего отряда с приданными силами и средствами, и детально изложил план действий. После долгих обсуждений нам сказали: «Ждите».
Ждали долго. Во второй половине дня наконец сообщили, что решение утверждается, отряд задачу будет выполнять в полном составе, но подписывать план не стали. Просто сказали: «Действуйте».
Спустя годы полковник Колесник сдержанно так написал об этом: «План, отработанный на карте и подписанный мною, я принёс для подписи Магомедову и Иванову. Однако, утвердив план устно, ни тот ни другой свою подпись на план не поставили… Тогда я в их присутствии на плане написал: «План устно утверждён главным военным советником Магомедовым С.К. и главным советником КГБ Ивановым Б.С. От подписи отказались», поставил время, дату и свою подпись, после чего направился в батальон, чтобы поставить задачи участникам предстоящего штурма. Вместе со мной в батальон прибыл и генерал Юрий Дроздов, который был назначен моим заместителем по руководству группами спецназа КГБ. Никто из исполнителей, кроме нас и Холбаева, не был посвящён в истинные планы, которые нам предстояло осуществить…»
Вечером того же дня своё решение и его обоснование полковник Колесник доложил по ВЧ-связи первому заместителю начальника Генштаба генералу С.Ф. Ахромееву, который в составе оперативной группы Министерства обороны СССР находился в Термезе. Затем генерал Ахромеев переговорил с Магомедовым. Ему была поставлена задача к утру 25 декабря шифром доложить решение на штурм дворца Амина. Тут же, на узле связи, вдвоём они написали доклад, поставили на нём свои подписи, и к двум часам ночи шифровка была отправлена. Колесник поспешил в «мусульманский батальон», надо было готовиться к выполнению боевой задачи…
Василий Васильевич Колесник был назначен руководителем операции по штурму резиденции Амина («Шторм-333»), а Юрий Иванович Дроздов – его заместителем по руководству действиями групп спецназа КГБ «Гром» и «Зенит». В группу «Гром» входили сотрудники КГБ из подразделения, широко известного сегодня как группа «Альфа», в группу «Зенит» – сотрудники территориальных органов госбезопасности, прошедшие обучение на 7-месячных спецкурсах КГБ (КУОС) по подготовке командиров групп специального назначения для действий в глубоком тылу противника и состоявшие на спецучёте в управлении нелегальной разведки ПГУ КГБ.
Непосредственным руководителем этих спецгрупп в ходе боя был назначен начальник КУОС полковник Григорий Иванович Бояринов. Капитан 2 ранга Козлов вызвался помогать Бояринову в ходе штурма, и генерал Дроздов разрешил ему. Впоследствии Григорий Иванович Бояринов и Эвальд Григорьевич Козлов станут Героями Советского Союза, но только Григорий Иванович – посмертно.
Общий план операции по свержению режима Амина в Афганистане под кодовым названием «Байкал-79» (общее руководство и ответственность были возложены на генерала КГБ Бориса Семёновича Иванова) предусматривал захват около 20 важнейших объектов в Кабуле и блокирование дислоцированных в столице воинских частей.
Поставленная боевая задача могла быть выполнена только при условии внезапности и военной хитрости. Здесь у полковника Колесника проявились лучшие качества разведчика-спецназовца, а именно – в разработке соответствующего сценария и проведения демонстративных действий (выход по тревоге и занятие подразделениями батальона установленных участков обороны, стрельба и запуск осветительных ракет, периодическое прогревание моторов БТР и БМП, в том числе и в ночное время), которые продолжались в течение 25-го, 26-го и первой половины 27 декабря.
Поздно вечером 26 декабря полковник Колесник ещё раз уточнил план операции. Новую задачу знали только Колесник, я и Холбаев.
Где-то к середине дня 27 декабря мы вместе с Колесником ещё раз обходили исходные позиции отряда. Василий Васильевич отдавал указания подходившим командирам рот. Во время обхода заметили группу афганских офицеров, изучавших в бинокли расположение нашего отряда. На машине я подъехал к ним и пригласил на обед «по случаю дня рождения одного из офицеров».
По словам командира бригады охраны, они проводили учения, но вечером обещали приехать. Выбрав момент, я попросил отпустить со мной советских военных советников. Получив добро, посадил их в машину и увёз фактически от верной смерти.
Колесник срочно собрал на совещание всех командиров рот, спецгрупп КГБ и подразделений огневой поддержки. Юрий Иванович Дроздов кратко обрисовал политическую ситуацию в Афганистане и раскрыл общую суть поставленной задачи. Полковник Колесник провёл расчёт соотношения сил и средств, объявил порядок взаимодействия, а затем отдал боевой приказ подразделениям.
Непосредственно штурм дворца должны были осуществить группы спецназа КГБ совместно с двумя группами роты старшего лейтенанта В. Шарипова. Первой начинала группа капитана М. Сахатова с задачей захватить танки, закопанные у дворца, и в случае необходимости вести из них огонь. Остальные подразделения с приданной 9-й ротой старшего лейтенанта В. Востротина (Валерий Александрович Востротин позднее стал командиром 98-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, а затем генерал-полковником, заместителем министра по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий. – Ред.) 345-го гвардейского парашютно-десантного полка и противотанковым взводом ПТРК «Фагот» должны были блокировать расположение трёх пехотных и танкового батальонов бригады охраны и не допустить их выхода из пункта постоянной дислокации.
Мне было поручено руководить группой (сапёрный взвод, усиленный двумя расчётами АГС-17) по захвату зенитного полка. Гранатомётчики должны были отсечь огнём личный состав полка от средств ПВО на позициях, а сапёры подорвать орудия и спаренные пулемётные установки. Без осуществления этой задачи нельзя было надеяться на осуществление основного замысла.
Впервые в истории отряды спецназа Вооружённых Сил и КГБ действовали в тесном взаимодействии при выполнении сложной боевой задачи за пределами своей страны, вся ответственность за выполнение которой была возложена на полковника Колесника.
В 15.00 нам передали, что время начала штурма установлено – 22.00, потом оно было перенесено на 21.00 и в конечном итоге – на 19.30. Как стало известно позднее, во дворце проводился обед для узкого круга самых близких лиц Амина, в ходе которого агентура КГБ попыталась отравить афганского президента. Вот из расчёта, что «внутренний план» сработает и, может, не будет необходимости штурмовать дворец, время начала операции несколько раз переносилось.
За пятнадцать минут до времени «Ч» группа капитана Сахатова согласно замыслу на автомобиле ГАЗ-66 начала выдвигаться к своему объекту для захвата на господствующей высоте двух закопанных танков Т-54. Проезжая через расположение 3-го батальона бригады охраны, наши увидели, что афганцам объявлена тревога: в центре плаца стояли комбат и его заместители, личный состав получал оружие и боеприпасы.
Мгновенно оценив обстановку, капитан Сахатов принял решение захватить командование пехотного батальона. Двигаясь на полном ходу, автомобиль с разведчиками остановился возле афганских офицеров, которые через считаные секунды уже лежали в кузове ГАЗ-66. Автомобиль рванул вперёд и остановился метров через триста.
Спецназовцы залегли и открыли огонь по бежавшим солдатам, представлявшим собой прекрасную мишень. Огонь двух пулемётов и восьми автоматов уничтожил на поле боя более двухсот афганцев. Снайперы КГБ, включённые в группу Сахатова, сняли часовых у танков, которые группа вскоре и захватила.
Услышав стрельбу в расположении 3-го пехотного батальона афганцев, полковник Колесник дал команды: «Огонь!» и «Вперёд!». Небо рассекли две красные ракеты – сигнал о начале штурма. На дворец обрушился шквал огня. Операция «Шторм-333» началась.
О том, как штурмовали дворец Тадж-Бек, написано достаточно много, и у тех, кто изучает данную тему, вопросов практически не осталось, хотя в то время эта операция была покрыта завесой таинственности и секретности. Вроде время и расставило все точки над «и». Кто разрабатывал и руководил операцией «Шторм-333», кто и как штурмовал и захватывал дворец, кто при этом только присутствовал…
И всё же обидно, что позже, уже после распада СССР, начнут писать и рассказывать о легендарной операции, как-то забыв, что именно полковник военной разведки специального назначения Василий Васильевич Колесник – главный творец штурма и той победы в предместье Кабула. Приведу мнение ныне покойного генерала армии Валентина Ивановича Варенникова: «Все наши силы и средства, выделенные для этой цели, а также вся организация и выполнение боевой задачи были подчинены полковнику В.В. Колеснику (ГРУ Генштаба), которого в Афганистане знали как майора Колесова».
…Бой за дворец Тадж-Бек продолжался 43 минуты. Когда в самом дворце бой стих, вокруг здания и в городе он ещё продолжался и прекратился не скоро. Основная часть афганских солдат и офицеров сдалась в плен, всего около 1700 человек. Всю ночь сражались только солдаты 3-го батальона охраны, сохранившие верность своему погибшему президенту, под утро они ушли в горы.
В результате операции в «мусульманском батальоне» погибли 5 человек, были ранены 35, 23 из них отказались ложиться в кабульский госпиталь. В группах спецназа КГБ «Гром» (25 человек) и «Зенит» (30 человек) потери составили пять убитых (двое альфовцев, трое зенитовцев) и 17 раненых.
Эта первая боевая операция советского спецназа в Афганистане вошла в энциклопедию специальных операций мира. Её изучали и будут изучать ещё многие поколения разведчиков. Она была талантливо спланирована менее чем за трое суток и проведена менее чем за час, а её главные исполнители более десяти лет оставались в тени. Мы были солдатами и сражались не ради славы. Для нас было главным выполнить приказ. Мы искренне верили в справедливость своей миссии, и сколько бы лет ни прошло, штурм дворца Амина останется в нашей памяти навсегда.
28 декабря 1979 года полковник Колесник доложил начальнику ГРУ ГШ о результатах операции. Пётр Иванович, поблагодарив за успешное выполнение задания, отдал распоряжение подготовить списки наиболее отличившихся военнослужащих для их награждения орденами и медалями.
8 января 1980 года вместе с «мусульманским батальоном» возвратились в узбекский Чирчик. Василий Васильевич подписал наградные листы. Государственные награды впоследствии получили около 300 офицеров и солдат отряда, 7 человек наградили орденом Ленина, 13 – орденом Красного Знамени, 43 – орденом Красной Звезды.
10 января из Ташкента прямым рейсом мы вылетели в Москву. Везли с собой план операции, письменные отчёты и другие материалы. С аэродрома прибыли в ГРУ. Нас очень тепло принял Пётр Иванович Ивашутин. Заслушав наши доклады, он сердечно поблагодарил за проведённую операцию, мне разрешил убыть домой, а Василию Васильевичу пришлось остаться, чтобы подготовиться к личному докладу министру обороны.
Трудно описать удивление генералов в многолюдной приёмной министра, когда его порученец в звании генерал-лейтенанта встречал никому не известного полковника Колесника, да ещё помогал ему снять шинель. В кабинете Дмитрий Фёдорович Устинов обнял Василия Васильевича и началась долгая беседа… Когда министр увидел, что план операции не утверждён, а на нём стоит только подпись Колесника, покачав головой, сказал:
– Я понимаю, почему острожный кавказец Магомедов не поставил подпись на твоём плане. Но почему Иванов не расписался – понять не могу…
После полуторачасовой беседы Устинов проводил Колесника до двери кабинета. Увидев это, маршал Соколов, бывший тогда первым заместителем министра обороны, сказал:
– Ну, полковник, ещё никого из нас министр до дверей не провожал.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1980 года полковнику Колеснику Василию Васильевичу было присвоено звание Героя Советского Союза – как говорилось в указе, «за успешное выполнение задания по оказанию интернациональной помощи Демократической Республике Афганистан и проявленные при этом мужество и героизм».
Впоследствии Василий Васильевич окончит Военную академию Генерального штаба, станет генерал-майором и ещё не один раз будет убывать в командировки в Афганистан, который стал звёздным часом для спецназа военной разведки.
Действуя внезапно, решительно и дерзко, сравнительно малочисленные разведывательные группы и отряды спецназа наносили противнику значительный урон в живой силе и вооружении, существенно ограничивали деятельность бандформирований. Не превышая и 10 % от общей численности Ограниченного контингента советских войск, спецназ представлял ту грозную силу, с которой считались не только полевые командиры афганских бандформирований, но и их западные покровители. «Единственными советскими войсками, которые успешно воевали в Афганистане, были силы специального назначения…» – писала 6 июля 1989 года американская газета «Вашингтон пост».
/Олег Швец, redstar.ru/
