США на протяжении десятилетий старались не допустить позитивных отношений между Россией и Германией
Если внимательно читать сообщения последнего времени, касающиеся участия немецкого канцлера Ангелы Меркель в различных переговорах, проходящих при ее непосредственном участии, то можно заметить, что никакого особенного прогресса в них нет. Что это, полоса невезения канцлера? Просто так складываются обстоятельства на данном отрезке времени, и через месяц все забудут ― даже не о неудачах, а просто о временном отсутствии результата?
И тут вспоминается сравнительно недавнее выступление известного американского политолога Джона Фридмана, главы компании «Стратфор», которую называют частным, или теневым ЦРУ. Фридман часто и много чем делится с прессой. Как правило, это высказывания с налетом экстравагантности и даже излишней откровенности. А то выложит и полноценную сенсацию.
Так и в этот раз ― выступая в Чикагском совете по глобальным отношениям, Джон Фридман поделился настоящим откровением: «Исламизм ― проблема для Соединенных Штатов, но не жизненно важная угроза. Нужно им заниматься, но прилагая пропорциональные усилия, не более. У нас другие внешнеполитические интересы. Главные интересы США на протяжении всего прошлого столетия ― во время Первой, Второй мировых и холодной войны ― концентрировались на отношениях России и Германии. Ведь, объединившись, они становятся единственной силой, представляющей для США жизненно важную угрозу. И наша главная задача ― не допустить их союза».
«Немцы не знают сами, что им делать, ― продолжает Джон Фридман, ― им нужно продавать товары, а русские могли бы покупать их. Для США же первая цель ― не допустить того, чтобы немецкий капитал и немецкие технологии соединились с русскими природными ресурсами и рабочей силой в непобедимую комбинацию, над чем США работают уже целый век. Козырь США, бьющий такую комбинацию, ― линия между Германией и Черным морем. Германия — мощнейшая экономическая держава, но одновременно она геополитически очень ранима и политически слаба».
Итак, прежде всего события на Украине, а также проамериканские страны Прибалтики, Польша, Румыния, Болгария вместе с Венгрией, Чехией и Словакией должны создать некий вал между Германией и Россией. Фридман назвал это «междуморьем», приписав авторство еще Юзефу Пилсудскому, первому польскому главе возрожденного после Октябрьской революции государства.
Судя по происходящим и произошедшим событиям, американский столетний план вполне удался. Вот только возникает вопрос: те ли люди занимали места подсудимых на Нюрнбергском процессе? Но вообще очень любопытное заявление. Все наши эксперты были не на шутку заинтригованы.
Главный научный сотрудник Института экономики РАН Александр Ципко вспоминает: «Конечно, в сознании американской элиты осталось, что Германия для них исторический геополитический противник. И на самом деле еще 20 лет назад восприятие всей американской элиты было таким. Россия для США тогда играла семиступенную роль, они нас в расчет не ставили, угрозы от нас не чувствовали, а вот Германию считали экономически необычайно эффективной и рассматривали ее как стратегического противника. И отсюда ― их счастье, что у Германии нет ядерного оружия».
Политолог Сергей Михеев находит более глубокие корни подобной американской политики: «Это история старая. Англосаксы вообще боялись континентальных союзов. И это отсылка к классической геополитике между морскими и континентальными державами. Говорят, что в Штатах многие до сих пор в нее верят и до сих пор ею руководствуются, потому что, действительно, союза между Германией и Россией всегда очень опасалась Англия, а потом его опасались США.
Это укладывается в классические геополитические теории многих западных исследователей. Насколько сам Фридман сказал правду ― определить трудно. Поскольку он сам хитрый, организация хитрая, и неизвестно, насколько ему можно доверять, тем более когда он говорит публично».
Об этом невольно думаешь, когда слушаешь господина Фридмана. Нет ни одной другой культуры, кроме византийской, которая оказала бы такое сильное влияние на русскую культуру, как немецкая. По-хорошему, нашу царскую династию надо бы именовать не Романовыми, а Голштейн-Готторпами. Естественные науки, образование, военное дело, медицина, юриспруденция, даже филология ― трудно найти какую-нибудь область русских знаний, где не чувствовались бы немецкая рука или ум.
А вот в политике у нас всякий раз бывало по-разному. То железный канцлер Отто фон Бисмарк ― заядлый русофил и русолюб. То, следуя своей же доктрине реальной политики, не дает нам спуску на Берлинском конгрессе, лишив Россию и славянские страны приобретений в русско-турецкой войне. То снова Бисмарк вдохновитель Союза трех императоров и друг России. Всякое бывало между нашими странами, в том числе две кровопролитнейшие войны, раны от которых не излечены по сию пору. Вот и думаешь: к чему это господин Фридман нам все это рассказывает?
Сергей Михеев продолжает: «В общем и целом здесь есть определенная логика. И я скажу шире, если между Европой и Россией устанавливается общее пространство безопасности, то роль США в Европе резко снижается. Возникает вопрос: если от России нет угрозы, то зачем такое мощное военное присутствие США? Конечно, в интересах Штатов не допустить союза между Европой и Россией, и даже не союза, а просто нормальных отношений. Потому что сразу исчезает множество поводов, по которым американцы могли бы продолжать очень серьезное военное присутствие в Европе.
А если допустить, что в современной Европе Германия остается самой мощной в экономическом плане державой, государством, которое в определенном смысле определяет большинство ходов европейской политики, то можно эту идею экстраполировать на отношения России и Германии. То есть теоретически это выглядит логично. Я допускаю, что многие в истеблишменте в Штатах верят в эти вещи, потому что они выросли на этой практической геополитической позиции. И, судя по поведению Меркель, они именно с ней работают настолько плотно, чтобы и она поверила в это».
Судя по всему, действительно поверила. Заместитель директора Российского института стратегических исследований Тамара Гузенкова напоминает: «Я хочу напомнить вам мюнхенскую речь Путина, которая была адресована западным партнерам, и вообще-то это была протянутая рука. Это были, возможно, слегка жестковатые, но зато очень откровенные высказывания о том, чего бы хотела и чего не хотела Россия во взаимоотношениях. А это было воспринято чуть ли не как начало новой холодной войны. Это было воспринято Западом абсолютно неадекватно. И вот те каменные лица, которые мы видели, когда они слушали эту речь, потом как бы конвертировались в какие-то политические тренды. Да и возникшее было потепление сменилось похолоданием, потому что Запад, видимо, решил, что Россия много себе позволяет».
Жесткое лицо Ангелы Меркель во время того выступления Владимира Путина запомнили многие.
Мюнхенская речь Владимира Путина
Важный торговый партнер и не только
Действительно, в истории послевоенного и особенно постперестроечного времени у нас с Германией экономические отношения складывались, пожалуй, лучше, чем с другими странами Запада. Краткая справка из «Википедии» довольно красноречива:
«Германия является самым важным торговым партнером России, на нее приходится 13,6 % всей российской внешней торговли. Россия для Германии, исходя из абсолютных финансовых показателей, является 13-м по важности торговым партнером, торговля с ней составляет около 3% от общей цифры. Однако импорт российских энергоносителей носит для Германии стратегический характер. Уже сегодня Германия импортирует более 30% природного газа и 20% нефти из России, и, по оценкам экспертов, эта доля в будущем еще больше увеличится. Россия импортирует из Германии множество продуктов машиностроения».
Известный аналитик Сергей Хестанов вспоминает: «Германия может быть экономическим союзником. И тут есть довольно громкий положительный прецедент 70-х годов ― знаменитая сделка «газ ― трубы», когда в основном Западная Германия поставляла СССР технологии и трубы для строительства магистрального трубопровода, а мы довольно долго рассчитывались поставками газа. И сделка была успешной для обеих сторон. Единственное, где Германия может быть полезной, ― в качестве рынка сбыта тех же энергоносителей, но мы в значительной мере уже присутствуем на немецком рынке. С другой стороны, у них мы можем покупать некоторые виды промышленного оборудования, что делаем и сейчас».
Серьезные проекты развиваются также во многих других отраслях. Однако ведь и весьма унизительных поражений было немало. Вспомнить хотя бы несостоявшуюся продажу «Опеля», принадлежавшего обанкротившейся американской «Дженерал Моторс». Ангела Меркель была как никогда заинтересована в этой сделке. Покупатель ― консорциум российского Сбербанка и канадской «Магны» ― обещал канцлеру не тронуть ни одного рабочего места автопроизводителя на территории ФРГ. Правительство Германии нашло под сделку большой кредит ― 5 млрд. евро. И отказ от сделки последовал с американской стороны через несколько минут после того, как самолет канцлера, думавшей, что все договорено, вылетел из Вашингтона.
«История с продажей «Опеля» ― это уже совершенно наглые манипуляции, ― комментирует Тамара Гузенкова. ― Эта история как раз свидетельствует о том, что американские политики чувствуют себя достаточно свободно не только в политических, но и чисто экономических раскладах Германии. Это было просто неприемлемо. Торгово-экономический баланс между Россией и США ничтожно мал по сравнению с российско-германским. Ну и казалось бы ― какое им дело до успешного экономического проекта. Конечно, США невыгодно любое усиление любой из стран Европы. Вы знаете, в экспертном сообществе утвердилось мнение о том, что американцы всячески препятствуют любому сближению Евросоюза с Россией».
Сергей Михеев продолжает: «Демонстративность отказа от продажи «Опеля» потрясает. Американцы чувствуют себя хозяевами положения и не напрягают себя какой-то куртуазностью поведения, тем более если страны Европы это терпят. Чем чаще европейцы так поступают, тем больше это убеждает американцев так и делать. Еще до «Опеля» была попытка «Газпрома» войти в распределительные сети. Полученный отказ также был политизированным решением, никак юридически не обоснованным. Но Штаты заявили, что это будет опасно с политической точки зрения, что через этот газ Кремль будет влиять на мозги рядовых немцев».
Однако что касается возможности политического союза, то большинство экспертов высказываются в том духе, что он пока невозможен. И здесь неважно, приложили руку к этому американцы или нет.
Александр Ципко завершает: «Возможно, прослушка канцлера американцами ― это психологические пережитки Второй мировой войны, но сам факт, что они следят за Меркель, тоже очень о многом говорит. А после распада СССР у США в отношении России присутствовала политика сдерживания. Теперь политика более откровенная ― не просто сдерживания, но медленного систематического разрушения России как опасного противника, и это факт. Это политика на долговременной основе».
Может быть нам Германия союзником или нет? Этого, думается, не знает никто. Как получится. Канцлер Отто фон Бисмарк, несомненно, был прав в одном: надо в политике руководствоваться интересами собственной страны и избегать авантюр. И мир так устроен, что сегодня союзники могут быть одни, а завтра другие ― совершенно неожиданные.
/Григорий Шугаев, rusplt.ru/
