Скрытые резервы министра обороны С.Шойгу

Российский министр обороны считает, что Россия скоро сможет обойтись и без призывов на срочную службу. Впервые в истории в Российской армии профессиональных солдат стало больше, чем срочников. Причем – сразу на 24 тысячи. То есть их теперь у нас 276 и 300 тысяч соответственно. Такие данные в Санкт-Петербурге во вторник, 28 апреля, привел министр обороны Сергей Шойгу.

Однако самое главное министр сказал следом: «Надеемся, что в конечном итоге наша армия станет полностью профессиональной». И тем вступил в противоречие со многими своими предшественниками, которые годами уверяли общественность, что в ближайшие годы отмена призыва на срочную службу России не грозит. Ибо, дескать, нет для наших Вооруженных сил иного пути комплектования личным составом, кроме смешанного.

Вот, скажем, нынешний глава Администрации президента РФ Сергей Иванов. В бытность свою министром обороны десяток лет назад в том же Санкт-Петербурге он был категоричен: «В России выбрана смешанная система комплектования Вооруженных сил. В России никто задачи по переходу полностью на контрактную систему комплектования армии и флота не ставил и ставить не собирается». Его-то, своего предшественника, Шойгу, выходит, и поправил.

По Шойгу получается, что в обозримой перспективе от призывной армии все же можно будет и отказаться. Таким образом, стратегическая задача Министерству обороны поставлена. Правда, конкретные сроки ее исполнения глава оборонного ведомства благоразумно не обозначил. И все же попытаемся понять, что Сергей Кужугетович нам пообещал.

Вокруг системы комплектования войск уже сломаны горы копий. Аргументы сторон известны досконально. Если обобщать: поскольку в дивизии, полки и бригады поступает все более совершенная боевая техника, доверить ее эксплуатацию и обслуживание вчерашнему сопливому и не шибко грамотному школьнику и впрямь страшновато. Ущерб же грозит многомиллионный!

Спору нет, конечно, годами крутящий одну и ту же гайку профессионал предпочтительней 18-летнего почти что дилетанта, которому на всю боевую учебу и службу отведен всего год. Но стоит казне контрактник много дороже. Исходя из этого, сторонниками профессиональной армии путь предлагался такой. По мере того, как страна богатеет и растет ее оборонный бюджет, увеличивать и «златые горы» для привлечения на службу профессиональных солдат. Как следствие – станет расти их численность. И, соответственно, уменьшаться количество призывников. До полного исчезновения их в казармах.

Этим путем придется идти еще и потому, что страна постепенно скатывается в очередную демографическую яму, которая сильно сокращает и призывные возможности государства. По расчетам Академии военных наук, с учетом различных отсрочек от службы и состояния здоровья российской молодежи, под ружье даже в идеальных условиях через военкоматы удастся ставить все меньше и меньше молодых людей. А именно: в 2015 году максимум 681,7 тыс. человек. В 2020-м на 41 тысячу меньше. В 2025-м потенциальных рекрутов останется и вовсе только 618,4 тысячи.

Учтем при этом, что кроме Вооруженных сил из этого же худосочного контингента комплектовать необходимо и другие силовые ведомства. Между тем, потребности одной лишь миллионной армии в солдатах и сержантах – 780 тысяч человек (остальные 220 тысяч – офицеры).

Да и проблему уклонистов так пока никто и не снял. Поэтому без постоянно растущего количества контрактников в обозримой перспективе нам действительно не обойтись. Иначе российские казармы совсем обезлюдят.

Этой правде противостоит другая. Суровая, но не менее обоснованная.

Во-первых, бюджет России расти перестал. Деньги, выделяемые на оборону – тоже. Наоборот, кое от чего Минобороны приходится отказываться. Судя по всему, на темпах профессионализации армии это тоже уже сказывается самым непосредственным образом.

Только и темпы не главная беда. В конце концов, любое комплектование любой армии планируется под стоящие перед ней задачи. Грубо говоря, готовиться к локальному вооруженному конфликту наподобие чеченского в 90-х прошлого века, — это одно. А быть готовым к большой драке – совершенно иное. Допустим, с блоком НАТО.

К чему готовимся мы? По мнению доктора военных наук, профессора, генерал-лейтенанта Владимира Останкова, нынешняя Российская армия силами общего назначения без существенного мобилизационного развертывания в состоянии участвовать лишь в локальных вооруженных конфликтах. И только отчасти – в локальной войне.

В региональной, а тем более – в крупномасштабной (но не ядерной!) войне ей в нынешнем виде не устоять. Потому что крупномасштабная война, если она случится, развернется на огромном пространстве и может длиться от нескольких месяцев до нескольких лет.

Можно сколько угодно говорить, что такой оборот дела – обычные генеральские бредни и поднадоевшие милитаристские страшилки. Что такого с нами и с нашей страной никогда не случится. Но послушайте, почитайте, о чем на фоне украинского кризиса каждый день талдычат в западных столицах. А тем более – в обезумевшем Киеве. Посмотрите на фотографии танков «Абрамс» и «Леопард-2» в нескольких десятках километров от российских границ. И станет понятно, что быть готовыми лучше ко всему.

Одна из главных составляющих такой готовности именно в возможностях мобилизационного развертывания и состоит. Ну, и как с этим в России?

Соответствующие расчеты проведены Академией военных наук. По данным все того же генерал-лейтенанта Останкова, «для комплектования вновь развертываемых соединений и воинских частей (резервных формирований), исходя из прогноза военных угроз Российской Федерации, потребность в военно-обученных людских ресурсах может составить:
— к 2017 году офицеров – 280 тысяч, солдат и сержантов – 1 млн. 820 тысяч;
— к 2021-му офицеров – 450 тысяч, солдат и сержантов – 2 млн. 800 тысяч;
— к 2025-му офицеров – 680 тысяч, солдат и сержантов – 3 млн. 900 тысяч человек».

Откуда взяться этим миллионам? Понятно, что в резервистах должны быть заранее обученные и здоровые во всех отношениях люди. С определенным армейским опытом за плечами. Но таковым просто неоткуда взяться, если смешанный способ комплектования (и именно призыв) в России хоть когда-нибудь будет отменен. Потому что если солдат служит не год, а хотя бы 3-5 лет (а кто-то и 10-15 лет), ротация личного состава в войсках сильно замедляется. И военкоматам в таком случае в резерве учитывать почти некого.

Но это только то, что касается рядовых и сержантов. А как быть с офицерами? Они ведь и без того профессионалы. И служат, как правило, по 20-25 лет. Откуда же им накопиться в резерве до расчетных 680 тысяч на 2025 год?

В Академии военных наук полагают, что для мирного времени выпуск из военных училищ, институтов и академий до 2021 года должен составлять ежегодно не менее 11 тысяч человек (1 сентября 2014 года общая численность курсантов первых курсов военно-учебных заведений России по данным Минобороны составила 15 тысяч человек). После 2020 года – не менее 17, 5 тысячи.

Приплюсуем сюда военные кафедры и военно-учебные центры 72 гражданских вузов, которые ежегодно выпускают еще порядка 10 тысяч офицеров запаса. Все равно – ничтожно мало для стратегического развертывания Вооруженных сил на случай большой войны.

Так что подготовленных и обученных военных резервов в России на сегодня практически нет. Эту суровую реальность пару лет назад, наконец, осознали на самом верху. С 1 января 2013 года Генеральный штаб объявил о начале эксперимента по созданию профессионального резерва. Что имелось ввиду?

Резервистов стали набирать на платной основе. И исключительно добровольно. То есть – ты работаешь там, где работал. Но поскольку армия на тебя теперь рассчитывает в грозную годину, Минобороны ежемесячно приплачивает офицерам-запасникам по 8 тысяч. Солдатам – по 5 тысяч. На период сборов за ними сохраняют среднюю зарплату по основному месту работы.

Чтобы это не показалось простой синекурой, резервист подписывает обязательство регулярно, пару раз в год, являться по повестке в заранее определенную воинскую часть и там стрелять, водить боевые машины и окапываться столько, сколько прикажут.

Первый контракт о пребывании в составе резерва может быть заключен на три года. Последующие — на три, пять лет, либо до достижения предельного возраста пребывания в резерве (для солдата, сержанта и прапорщика – до 42 лет, для младшего офицера – до 47. Полковники и капитаны 1 ранга – до 57 лет).

Словом, можно было бы облегченно вздохнуть: дело пошло. Вот только одно смущает. В первый год ввиду скудного финансирования военным разрешили набрать всего 5 тысяч профессиональных резервистов. Да и то сегодня, по прошествии двух с лишним лет, что-то ничего не сообщают широкой общественности об итогах этого эксперимента.

Однако в любом случае – 5 тысяч солдат и офицеров – что это, если речь идет о большой войне? Да ничто. Пустое место. Повод доложить, что военную реформу в России не остановить.

А сколько нам нужно профессиональных резервистов? Снова послушаем генералов. На сей раз военного эксперта, генерал-майора запаса Сергея Канчукова: «Действующий резерв армии должен насчитывать от 0.5 до 1 миллиона человек. Его численность зависит от количества техники находящейся на хранении в соединениях сокращенного состава, потребностей всех видов и родов войск, угроз и их развития».

Понятно, что до миллиона профессиональных резервистов нам – как до Луны на списанном бронетранспортере. Тогда на что же рассчитывает власть, которая, как следует из высказываний Шойгу, вообще допускает возможность вскоре двинуться в прямо противоположном направлении и вовсе отменить в России призыв на военную службу? На традиционный авось? Или на «ядреную бомбу»? Больше не на что.

/Сергей Ищенко, svpressa.ru/