Как США и ЕС однажды попали в ловушку исламистов, и почему это будет повторяться бесконечно
Америка еще задержится в «горячих точках» Ближнего Востока. Об этом заявил президент США Барак Обама, продлив еще на год «срок действия чрезвычайного положения в отношении террористов, действующих на Ближнем Востоке». Вряд ли эта новость может удивить. Известно: режимам, которых Вашингтон считает враждебными, нанесен тяжелый ущерб или они вовсе уничтожены. Но их место быстро заняли те, кого в официальных документах Госдепартамента деликатно называли «оппозицией», и эта оппозиция – вот сюрприз – отнюдь не разделяет ценности Вашингтона и Брюсселя и не торопится принимать присягу Западу. Теперь Вашингтон называет их «террористами».
«Террористы продолжают угрожать мирному процессу на Ближнем Востоке, – сказал Барак Обама, объясняя, почему военным надо повременить с возвращением домой. – Они также несут необычайную и чрезвычайную угрозу национальной безопасности, внешнеполитическим интересам и экономике США».
Кто-то горестно вздохнет, кто-то позлорадствует, но эта новость – хороший повод, чтобы разобраться, что на самом деле происходит, когда Запад во главе с США свергает неугодные режимы. Какова логика, механизм и последствия?
Однозначную логику мы не найдем – увы, ее просто нет. То, что мы обычно принимаем за причины военных интервенций такого рода, на самом деле – объяснения, обоснования, рациональные оправдания. Ими наполнены западные СМИ (хотя там есть и иные взгляды – см. «Как американцы «ненавидят» Америку» ). Ну, давайте примем в качестве «логики» популярный штамп: это все ради свободы и демократии, чтобы освободить измученные режимами народы, ведь иначе нельзя.
Зато механизм выглядит интереснее. Особенно, если посмотреть на систему власти в любом (!) обществе.
Пример – Саддам Хуссейн. Да, диктатор. Да, наворотил много такого, за что его заслуженно ненавидели – и соседи вроде Кувейта, и те, кого потом назовут оппозицией. И да, жизнь людей при саддамовском режиме, мягко говоря, не очень похожа на привычную жизнь среднего человека где-нибудь в Чикаго, Париже или Екатеринбурге. Но он представлял собой реальную власть. То есть в своей стране был сильнее, чем все, кто был против него. Он подавлял протестные выступления любых прозападных сограждан, но еще более жестко подавлял и радикальных исламистов, которые также были противниками его режима.
В результате военной интервенции США престарелый диктатор получил виселицу, а вся система старой власти – исчезла. Больше никто не угрожает Кувейту, Саудовской Аравии, Ирану, не может уничтожать курдов и обижать многочисленных вольнодумцев. Прекрасно. Что дальше?
Дальше – последствия.
Сила, которая сдерживала все другие силы, исчезла, и началась внутренняя борьба за доминирование, насильственная дележка власти. И вдруг оказалось, что к власти пришли – почти демократическим путем, на выборах, при неофициальной поддержке Ирана – представители шиитов. Которые начали «зачищать» суннитов – которых в стране хоть и меньше, чем шиитов, но все равно слишком много, чтобы назвать меньшинством. Новые власти Ирака при поддержке американских военных долго и упорно бомбили т.н. «суннитский треугольник» – громадную часть страны, населенную суннитами и лояльную бывшему диктатору. И в тот момент, когда самые крупные очаги сопротивления были вроде бы подавлены, американцы заявили об уходе из страны. Мол, миссия выполнена, теперь есть демократический Ирак, который сам пусть решает свою судьбу.
Между тем самая зловещая, агрессивно настроенная, обозленная потерями и уже получившая опыт партизанской войны часть суннитов плавно перешла под влияние новой концепции – «Исламское Государство Ирака и Леванта»*. Теперь им нужен не Ирак, а громадная часть сразу двух стран – Ирака и Сирии. И, раз уж на то пошло, из названия выбросили слова «Ирак и Левант», давайте строить свое государство на просторах всего арабского мира. В итоге так и назвали себя – «Исламское Государство». И начали воевать не только против нового режима в Багдаде, но и против Дамаска.
Владимиру Путину удалось удержать Вашингтон и Брюссель от прямой интервенции в Сирию, обошлось поставкой оружия «повстанцам». Если бы Вашингтон «завалил» Башара Асада (президент Сирии – тоже многолетний диктатор, получивший власть в наследство от отца Хафеза Асада), неизвестно каких границ достигло бы «Исламское Государство» сейчас. А так ненавистный Америке Асад более-менее успешно уничтожает на своей территории исламистов, которые для США стали еще более ненавистным сюрпризом.
«Я не защитник режима Асада, – говорит бывший посол США в Сирии Райан Крокер. – Однако с точки зрения безопасности «Исламское государство» представляет собой гораздо более серьезную угрозу». Об этом же прямым текстом предупреждал Владимир Путин в нашумевшей статье в New York Times в сентябре прошлого года. Он категорически советовал Западу отказаться от воздушных ударов по Сирии. Американский журналист Род Дреер из издания American Conservative, вспоминая предупреждение российского президента, говорит: «Это не делает из Путина святого, но делает его более мудрым в вопросе Ближнего Востока, чем Барак Обама и Джон Маккейн».
Действительно, прежде чем начать бомбить ради демократии, неплохо бы задать себе контрольный вопрос: «После того, как я устраню самого главного из «плохих парней», какая из сил вероятнее всего придет ему на смену, и что мне потом делать с этой силой?» Возможно, придет ответ – последовать рецепту древних китайских мудрецов: ничего не делать – влиять путем дипломатических интриг и пропаганды, но без стрельбы, и пусть эволюция сама все расставит на свои места. Характерно, что в израильском обществе – вот уж кто пристально следит за происходящим у соседей! – все чаще раздаются мнения, что США своими вмешательствами на Ближний Восток вредят безопасности Израиля.
Вот есть, скажем, ненавистный сосед – Башар Асад, он дает деньги и оружие палестинцам, но есть методы борьбы с ними, а сам по себе он не угрожает, вполне предсказуем, войны не хочет, и с ним даже можно договариваться. Худой мир всегда лучше доброй войны. А придет на его место «Исламское Государство» – им нечего терять, они «разогреты» войной, и чего ждать от них?
Итак, последствия. Во весь рост шагает по региону страшная, непредсказуемая сила – «Исламское Государство», которой до интервенции США в Ирак просто не существовала. В сущности, ее породил Вашингтон. Эта сила угрожает арабскому миру, Израилю, а также России и Евросоюзу.
А теперь посмотрите на другие примеры. Ливия: НАТО уничтожило военную инфраструктуру Каддафи и поддержало «оппозиционеров», которые расправились с диктатором. Теперь в стране такой «рок-н-ролл», что соседние Тунис, Алжир и Египет, а заодно с ними и ЕС, более чем встревожены. Что интересно, похожим образом этот механизм работает и в «бархатных революциях»: к власти после свергнутого в Египте Хосни Мубарака пришли «Братья-мусульмане», которых затем свергли военные путчисты, и теперь Египет лихорадит – то ли смутное время, то ли гражданская война.
У американцев в Ираке патовая ситуация: уничтожить «Исламской Государство» военной силой не могут – даже если бюджет США выдержит такие траты, то избиратели точно не поддержат – но и уйти без позора уже нельзя.
Почему подобные сценарии повторяются, объясняет президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов:
— Единственный способ сдерживать рост исламизма в мусульманских регионах Среднего и Ближнего Востока и отчасти Северной Африки – светские автократические режимы. Любые игры в демократию в этом исламском поясе равнозначны поощрению исламистов. Пока опыт свидетельствует именно об этом. Реальная задача должна состоять в профилактике хаоса, который связан с распространением проекта глобального халифата.
— Запад заявлял, что намерен свергнуть авторитарные режимы, потому что они угрожают соседям и вообще всему миру.
— Да, тут есть своя группа проблем. Понятно, что какой Саддам Хуссейн был «не ангел», его режим отчасти связан с экспансионистской политикой. Но амбиции таких режимов не так сложно сдерживать. Традиционная геополитика баланса сил: создавать региональные противовесы и глобальные механизмы воздействия. Но проблема в том, что США и европейские игроки отказываются от геополитической ответственности и поддержания стабильности в пользу своей модели глобальной демократизации. Насколько это сознательно, насколько они понимают неизбежные сопутствующие риски, это вопрос дискуссионный. Я думаю, здесь своеобразное сочетание идеализма и корысти.
— Что вы имеете в виду?
— С одной стороны, есть идеализм глобальных «демократизаторов». В европейской версии, например, идеологом всех вторжений Франции, в том числе в Югославию, Ливию, Афганистан, Сирию является Бернар-Анри Леви, многолетний философский консультант их МИДа. В США предостаточно подобных сил в лице тех же неоконсерваторов.
— Они формируют идеологические мотивы?
— Да, это с одной стороны. С другой – корысть тех или иных корпораций, которые видят возможность для передела рынка, для поставки вооружений и т.д. Они зарабатывают большие деньги, им война выгодна. И вот это сочетание недобросовестного, безответственного идеализма и корысти рождает философию вмешательства.
— Экономисты утверждают, что за выгоды одних потом приходится расплачиваться целой нации. Корпорация заработала сверхприбыль, но страна в целом теряет намного больше, особенно в долгосрочном плане.
— Ну естественно. Соединенным Штатам вмешательство в Ирак оказалось экономически невыгодно в конечном итоге. Если, конечно, считать не интересы отдельных корпораций, а комплексные эффекты. И точно так же Франции было категорически невыгодно вмешательство в Ливии. Но отдельным игрокам на «короткий участок» выгодно. И зачастую «короткие» политические интересы и корпоративные выгоды побеждают интересы национальные, интересы страны и мира.
— Похоже, что войны подобного рода происходят на корысти одной прослойки общества и эмоциях и фантазиях другой. А выход есть? Или это вечная проблема?
— Ну, пока ни США ни Европа, несмотря на то, что они своей ошибочной политикой в Сирии и в целом на Ближнем Востоке вырастили «Исламское Государство», не пришли к модели геополитического реализма. Они по-прежнему крайне далеки от этого.
