Саратовский доброволец «Волгарь» о ситуации под Луганском: «Я уйду — кто останется?»

В восточных областях Украины продолжаются бои. В рядах ополчения под Луганском сражается житель Саратовской области. На правах анонимности, разрешив лишь использовать его позывной «Волгарь», он рассказал корреспонденту ИА «Версия-Саратов» о том, зачем российские ополченцы едут в Украину и какая ситуация на фронте боевых действий.

— Тут горячо. Укры сутки перемирия запросили. «Градом» много наших побило. Товарищ, с которым поехал, ранен, но скоро обратно в бой. Сегодня казаков только человек 15 положило. Многих лично знал.

— У тебя информация по всему фронту или только по тому участку, где ты?

— Раньше владел большей информацией. Сейчас неделю в боях, поэтому часто ситуацию только по участку знаю, хорошо, если по соседним. Жертв много. Мы только пленных сегодня 30 человек взяли. Это кого из подбитой брони живыми вытащили.

— Так зачем ты поехал? Как решился на это?

— До сих пор не знаю, почему поехал… Наверное, для меня это было в том числе и от скуки. Но если так писать — как-то неправильно будет, заплюют с обеих сторон (смеется).

— Говори как есть. Правильно, не правильно…

— Ну, смотри. Приехала группа из Сибири. Они поддерживали Майдан, радовались успехам демократии и пробуждению братского народа. Но когда Майдан привел к власти тех же олигархов, когда они начали предъявлять претензии за Януковича тому же населению Донбасса и русским вообще, то ребята восприняли это так, что братский народ украинцев просто продал русских. Кто-то из добровольцев приехал после событий в Одессе. Именно приехал убивать […], которые сожгли живьем людей. Вообще, события в Одессе стали приличным катализатором. До них воевать не собирались вообще. Думали: «Перебесятся — успокоятся. Мы не указываем, как им жить, они не должны указывать, как нам жить». Еще встречал добровольцев, которые приехали, «ибо тут борьба русского мира с силами Запада».

— Среди сражающихся много людей идейных, тех, кто так думает и живет этим? И сколько ребят после Чечни и Афгана попали туда, потому что не смогли новую войну пропустить?

— Из добровольцев, наверное, половина, если не больше, прошла Чечню. Очень много ветеранов конфликтов в Приднестровье, Абхазии, Осетии, Сербии. Познакомился со многими легендарными личностями, о которых в детстве читал только в книжках и думал, что их уже нет.

— Например?

— Можно не буду примеров приводить? А то они тут шифруются… Как вернусь — расскажу. Истории такие… Писать их точно нельзя. Если только в мемуарах (смеется).

— Не было проблем при пересечении границы?

— Украинская сторона тогда мужчин не пропускала. Сейчас вроде еще жестче все стало. Намного. Поэтому доехали до приграничной деревни, а там нам показали тропинку. Некоторые переходили по картам и компасу.

— Насколько явная поддержка со стороны России? Добровольцы — это понятно, но есть поддержка со стороны официальных лиц?

— Официальной поддержки нет. А та, что есть, на уровне, чтоб мы не слились. Товарищ месяц назад просил два пулемета и несколько «мух». Две недели назад просил два миномета. И если бы ему дали, не было бы сейчас бойни под Луганском. Сейчас, скорее, за Харьков бы уже бились.

— У кого просил?

— У местных командиров, которые отвечают за распределение оружия. Но у них самих не было фактически. Если что и было, то в Славянске. Вот САУ начали по нам бить — сразу минометы подкинули… А почему ждали?

— Как к вам местное гражданское население относится?

— Местное население… Ну, кто бежит, кто помогает ополчению, а кто-то считает, что в войнушку играют и их это не касается. Третьим пофиг кто ими правит: Киев, Москва или людоеды. У этих странная позиция, которая обычно проходит, когда снаряд в дом прилетает. В общем, местное население помогало и помогает сейчас, но есть еще массы, которым пофиг.

А вот пошла война, и снаряды начали прилетать к ним… Кстати, пока до них самих не долетело, война для них была где-то там… Теперь обыватели, скажем так, осаждают вокзалы, лишь бы куда свалить от нее.

Вначале население прогоняло все эти танки мирно. За Януковича здесь никто не держался. Просто у многих родня в той же Ростовской области. У многих бизнес там. Луганск экономически и социально, в личностном плане намного больше связан с Ростовской областью, чем даже с Харьковской, а уж тем более всем все равно на Киев. Поэтому когда «победители» Майдана начали наводить свои порядки, на востоке их не поняли. А точнее, поняли, что это попытка решить проблемы запада Украины за их счет. По факту здесь начался свой Майдан, люди отстаивали свои права… И почему Киев не согласился сразу на федерализацию, мне до сих пор непонятно. Тогда население помогало ополчению. На референдуме явка зашкаливала. Милицию местную разоружили, и ополчение больше занималось поддержанием порядка. Никто о войне не думал.

— Против чего конкретно выступили люди? Против смены людей во власти, за придание территориям больше прав?

— Подача информации о Майдане, понимаешь? Везде сообщали: «Украина — це Европа». То есть вся Украина уходит в Европейский союз. Но это западные украинцы работают в Польше дворниками, а Луганск везет помидоры в Ростов продавать. То есть лозунг «Украина — це Европа» означал, что весь восток должен перестать делать то, чем он занимается, и вынужден будет искать новые пути существования. Заводы востока Украины интегрированы в российскую экономику. Им нечего делать в зоне ЕС. То есть они, скорее всего, закроются.

— И люди это понимали?

— Бизнесмены понимали прекрасно. Думаешь, кто основные активисты в ополчении у нас? Малый и средний бизнес, контрабандисты и экспортеры овощей.

— Чья пропаганда эффективнее работает?

— Так тут в оба уха льется. Хочешь — смотри украинскую пропаганду, хочешь — смотри российскую. Сейчас каждый смотрит только то, что он выбрал. Я ТВ не смотрел в России. Знал нашу «брехучку», но украинские СМИ — это что-то с чем-то. Врать так нагло, даже не парясь, это уметь надо.

— То есть я правильно тебя понял: ты говоришь о том, что местное население, связанное с Россией, в лице мелких лавочников и контрабандистов-челноков выступило против разрыва привычных экономических и культурных связей? То есть эта часть не в Европу хотела, а условно сохранить связи с Российской Федерацией? Политика ни при чем?

— Нет. Да и местное население считает: мы — русские, мы с Россией. Они тут себя четко разделяют на русских и украинцев. Насколько я понимаю, «западенцев» здесь исторически не шибко любили, теперь они просто дали повод. Опорой киевской власти были только силы МВД, да еще чиновники и местный, я бы сказал, олигархат. То есть местные элиты, которые благополучно поменяли «Партию регионов» на другую и договорились о своих местах и кормушках.

— Кто вообще воюет с обеих сторон?

— С нашей стороны приезжих немного. Смотри, все командиры отрядов, кого знаю, — местные. Например, одним из наиболее успешных отрядов руководит бывший таксист, который автомат увидел впервые месяц назад, а теперь он со своим небольшим отрядом в 10 человек уже уничтожил за неделю несколько единиц брони и два «КамАЗа» с личным составом. Приезжих в отрядах, то есть именно россиян, примерно 3-5 процентов от состава отряда, остальные местные. Есть, правда, небольшие группы по 5-10 человек, где только, допустим, россияне. Но это обычно сбитая команда из одного города, и они работают вместе. Например, мы из Саратова приехали и стараемся держаться вместе.

— То есть это средняя цифра 3-5 процентов по всем ополченцам, я правильно понимаю?

— Да, примерно так. Не знаю, как в Славянске, а в Луганске так.

— А с украинской стороны кто воюет?

— Ну, смотри по военным действиям, но опять же за Луганск могу сказать. Армейские подразделения выгнали в апреле. Киев раскидал малые гарнизоны в полях, и те спокойно стояли. И как бы получается: они стоят в поле, население их подкармливает из жалости. На них никто не нападал, не разоружал. Те в принципе не против были сдать оружие и разойтись по домам. Ибо кормились они тем, что принесут местные жители. Это в апреле, начале мая. Потом Киев начал усиливать армейскую группировку и при этом к каждому подразделению стал приставлять нацгвардейцев, а потом и полностью части нацгвардии прислал. Плюс всякие батальоны «Айдар» и прочая. А Луганск не хотел воевать. Помнишь все эти мирные отжимы воинских частей? Окружат и ждут, пока сдадутся? Даже с теми же погранцами почти получилось. Четыре ополченца на совести всего двух снайперов. Остальные не воевали фактически. Но армейские подразделения с комиссарами из нацгвардии стали наступать. К чему мирная политика привела… Множество жертв, которых можно было избежать еще месяц назад.

— Национальная гвардия из кого состоит?

— Сложный вопрос. Нацгвардия — это сейчас и менты, и вэвэшники, и набор. Это надо у них спрашивать.

— Много ли воюет россиян за деньги? Есть такое?

— Я не сталкивался с тем, чтобы кто-то из ополченцев получал деньги за то, что он в ополчении. Я и все мои знакомые — добровольцы, тратим только свои. Ну и за счет местного снабжения еда и кров обеспечены.

— Насколько интенсивно военные действия ведутся?

— По военным действиям я рассказал, что до последнего времени по факту они не велись. На севере области Украина не спеша накапливала войска и занимала населенные пункты без вооруженного ополчения. Да, кстати, численность ополчения по факту ограничена лишь количеством стволов. А интенсивность… В пятницу 13-го украинские силы начали массированное наступление по всем фронтам.

— То есть ополченцев могло быть и больше?

— Ну смотри: в нашем подразделении из 60 человек вооружено 20. Село Широкое выставляло 50 человек, вооруженных топорами. Соседнее село остановило колонну БТР в начале мая. Вышло 600 человек, у которых было всего четыре ружья и один автомат. Уже в конце мая, когда село захватывали нацгвардейцы, стрелять не стеснялись.

— И что они могли сделать, вот эти 50 человек с топорами? И что 40 невооруженных человек делают в подразделении?

— Сегодня уставшие и потрепанные части вернулись из боя, на их место, взяв оружие погибших товарищей, заступили другие люди. Обычно выходят по двое: один с автоматом, другой на случай, если первого убьют. Помнишь тактику второй мировой — винтовка на пять человек? Вот тут так же.

— Тоже сразу вспомнилось: одному винтовку, другому пачку с патронами.

— Есть село, в котором дедовскими «мосинками» отбились от БТР. Это к вопросу о помощи со стороны России.

— Создается впечатление, что украинская армия толком не воюет. Ну как от БТР с помощью пары винтовок…

— Так они выкопали блиндажи, а «мосинка» БТР пробивает. Там старый, но очень мощный патрон. На Счастье, если бы мост не разминировали, украинской армии не удалось бы пройти его. Хотя не знаю… Не скажу, почему тот укрепрайон пал, меня не было там в то время, когда он существовал.

— Сейчас, я так понимаю, все гораздо интенсивнее стало?

— Да. 13-го, в пятницу, укры перешли в наступление, соответственно, всем пришлось сразу воевать в полный рост. В станице Луганской их отбили удачно. Да и тем более превентивно не давали близко закрепиться. На другом участке «мосинками» отбились. А вот на Счастье мост через Донец захватить им удалось. Ведь иначе бы пришлось налаживать понтоны и переправы под нашим огнем. Теперь они пытаются взять Металлист. Это высота (и поселок следом за мостом), с которой простреливается весь Луганск. Фактически это господствующая над Луганском высота, вот сейчас за нее идут бои. К ежедневным обстрелам артиллерии привыкаешь уже потихоньку. Вот сегодня применили «Град». В личный контакт, то есть пехотой, украинская армия еще ни разу не вступала. Даже сегодня, когда наступала бронетехникой, пусть и с десантом.

— Людей берегут?

— Берегут? Послать БТР с десантом под гранатомет, чтоб одним выстрелом сразу 10 человек положило? Пленный сказал, что сзади стоит подразделение из «Правого сектора» и тех, кто не хочет переходить мост и идти в атаку, просто расстреливают.

— То есть заградотряд? Ты это сам от пленного слышал?

— Я слышал это от штурмовиков, которые пленных конвоировали.

— Украинцы умеют сражаться?

— Не знаю. Ополченцы не умеют, но быстро учатся на своей крови и крови товарищей. Вообще уровень подготовки примерно одинаков, только украинская армия — это пехота, артиллерия, авиация, снабжение. Плюс инструкторы.

— Что по поводу западных наемников среди них?

— Не видел, но здесь предполагают их наличие. В первую очередь сейчас на минометах. Хотя, возможно, это просто хорошие киевские специалисты.

— Как ты оцениваешь жертвы с обеих сторон?

— По моим прикидкам сегодня Украина угробила в лобовых атаках батальон. Около 30 пленных только взяли. Погибших, думаю, у них 100-150 человек. Ну и раненых столько же, если не больше. Это за сегодня и под Луганском. Только наш расчет пулемета уничтожил два БМП противника и примерно 20-30 человек личного состава. И предположительно троих снайперов, но это не подтверждено. В Макарово, когда укры взяли наш блокпост, он был заминирован, они потеряли два танка и два БМП. Трупы вывозили двумя «КамАЗами». Под Ольховой наш минометный снаряд попал в склад и накрылся «КамАЗ» с личным составом укров. В общем, на Луганском направлении за неделю боев украинская армия, по моим прикидкам, потеряла до восьми танков, два миномета, около 30 бронемашин и до 1000 человек личного состава убитыми и ранеными.

— А со стороны ополчения? По идее жертв даже больше должно быть…

— У нас столько и ополчения нет. Думаю, до 100 человек примерно. Мы не принимаем прямого боя. Сегодня был первый. Укры до этого не шли на прямое боестолкновение фактически. Они обстреливали авиацией, артиллерией, но сами стояли на броне, окопанные за минными полями. В районе Счастье они полезли в лобовую атаку.

— Поэтому и удивительна такая диспропорция.

— С одной стороны, дикий фарт. Попасть вторым снарядом с миномета необученному персоналу в склад боеприпасов… Это надо умудриться. При этом, если бы ты видел наш УАЗик весь в дырках от осколков, а одного только поцарапало, ты бы, может, и поверил. Но сегодня… Извини, но они гнали этот батальон на убой. Реально. Если бы не «Град», то у нас за сегодня по потерям было бы человек 10 и то в основном раненые.

— Зачем они это делают?

— […] их знает. Было предположение, что хотят, чтоб у нас снаряды для миномета и гранатометов кончились. Типа на лохах, а потом пойдут нормальные части зачищать город. А закопать САУ в болоте, так что после двух выстрелов она утонула, как тебе? Да, сегодня поймали наводчицу артиллерии. Так она сдала своих связных в Луганске. Еще и поэтому сегодня у них потери большие. Сегодняшняя атака необъяснима. А вот на Cтанишанском направлении все просто: засады и фугасы. Поэтому и потери. Наши там начали применять обычную чеченскую тактику против регулярной армии. Украинская армия пока к такому оказалась не готова. И танки от этого не спасают. Но по 40 солдат в «КамАЗе» перевозить по дорогам, по крайней мере у нас, они перестали.

— А какие жертвы среди гражданских?

— Много. Опять же артиллерийский огонь… Пока я слышал за 300-х (раненые — авт.). Примерно на каждого раненого ополченца приходится двое гражданских.

— Чем, по-твоему, все завершится? Какие твои личные впечатления от происходящего?

— Местное население воевать не собиралось, это точно. Даже из Украины не хотело уходить. Теперь, после всего, вопрос о совместном существовании можно не ставить. Кровь протекла между востоком и Киевом. Кому выгодно? Да тому же Киеву, дабы всю эту массу недовольных Майданом угробить в мясорубке на востоке. Для чего еще устраивать такой бардак, представить не могу. Что получится? Не знаю. Но мы победим. По крайней мере, будем стараться.

— Победа — это что?

— Ну, наверное, выгнать с территории ДНР и ЛНР всех подконтрольных Киеву армейцев, чтобы люди смогли вернуться домой, заснуть и не путать салют со стрельбой, не просыпаться от артиллерийской канонады или гула сирены воздушной тревоги.

— И отделиться от Украины? Или присоединиться к России?

— Да сейчас непонятно. Экономически, да и политически было бы проще присоединиться к России. Ибо создание новых институтов власти фактически с нуля… Это тоже нелегко. Отделиться от Украины в случае победы ополчения? Думаю да, отделяться уже точно будут.

— Когда домой?

— […] его знает. Надо отбить. Я уйду — кто останется?

— А, думаешь, отобьете? Как оцениваешь шансы?

— Шансы есть. Укров сегодня отбили… На нервах. Зубами под «Градами» держались за высоту, отбивая танковые атаки из ручных гранатометов. Говорят, сегодня убили нашего из Балашова…

— Да. Игорь Ефимов. 49 лет.

— Ты скажи, в каком он подразделении был, сходим с нашими, саратовскими, хоть на похороны…

/ nversia.ru /