Иностранный Легион глазами очевидца, часть 3

Предлагаем вашему вниманию продолжение (смотрите ранее опубликованные первую и вторую части) авторского материала Андрея Вереницкого, в котором он делится своими личными впечатлениями о своём кратковременном пребывании во Французском иностранном легионе.

*****

Несколько слов о вербовочном пункте

Про призывные пункты написано очень много, поэтому, дабы не повторяться, я постараюсь отметить лишь то, что считаю наиболее важным и то, что мне больше всего запомнилось….

Каждый, пришедший в Легион впервые, по-разному представляет себе эту встречу. Легион же встречает всех c одинаковым равнодушием. Правда есть одно исключение. Оно касается французов. Если Вы имеете паспорт француза, Вы уже впереди конкурентов на несколько шагов. Запомните — только французский паспорт — все остальное не имеет значения. Будь Вы трижды олимпийский чемпион по бегу, мастер спорта по каратэ и рукопашному бою, племянник самого главного французского генерала, и прочее и прочее, ничто не поможет Вам поступить в Легион так как французское гражданство.

И вопреки общепринятому утверждению, что Легион состоит из иностранцев, граждан с французскими паспортами очень охотно берут в Легион. Не стоит забывать, что офицерский состав в LE на 90 процентов состоит из французов. Оно и понятно. Кому можно доверить управление шайкой иностранцев без рода и племени, именующей себя армией? Только французу, истинному патриоту своей страны и своей армии (а все французы – патриоты своей Родины), ведь Французский Иностранный  Легион —  есть не что иное как часть французской регулярной армии, не будем забывать об этом.

Капрал-шеф на вербовочном пункте будет иметь дело только с французом (если такового не окажется, то его заменит французскоговорящий иностранец), через него будут передаваться остальным новобранцам все приказы и пожелания. Попадая в тренировочный лагерь, все новобранцы разбиваются на звенья, где главным опять же будет либо француз, либо иностранец, свободно говорящий на французском. И после, на протяжении всех лет службы, несмотря на все Ваши заслуги, ордена, длительность контракта и т.  д., Вы не сможете попасть в офицерский состав (бывают случаи, когда за особые заслуги перед Легионом иностранцы становятся суз-офицерами – одно из первых офицерских званий) — эта привилегия дается только французам.

И в этом плане перспектива сделать карьеру в Легионе для иностранца опять же  представляется весьма сомнительной. И, к сожалению, в большей степени это касается лиц славянских национальностей, в меньшей степени — европейцев.

Итак, преодолев визовые и другие трудности, добравшись наконец до Франции, Вы, преисполнившись мыслями об успехе Вашего предприятия, стоите перед воротами, за которыми начинается Французский Иностранный Легион. Сейчас еще можно передумать, потом все решения будут принимать за Вас, даже уйти Вы не сможете просто так — если только не махнете через забор в спортивном костюме, бросив все свои вещи и паспорт (но что-то не слышал о таких случаях).

Точно также, как и тысячи других, я стоял перед воротами, за которыми начиналась моя история, собирался с духом, думал о том, что Там можно и чего нельзя…, как стоит себя вести… и т.д. и т.п. На деле оказалось, что все это в принципе не имело значения. Достаточно прийти к воротам, нажать в звонок, дождаться, пока Вам откроют и сказать что-то типа: бонжур месье, же сюи рюс, же парль па франсэ, же ве ангаже ан ла лежьен этранжэ. То, как Вы это скажете, тоже не важно, поверьте, Вас поймут. Что в переводе означает: здравствуйте месье, я русский, я не говорю по-французски, я хочу ангажироваться в Иностранный Легион.

И если Вы не одноглазый, однорукий или одноногий, не спившийся дегенерат, если Вы не девушка, если у Вас имеется с собой действующий загранпаспорт (можно и без визы) и если Вам на вид не 55 лет — даю гарантию, что Вас впустят… Всё, легионерская машина запущена. И здесь не могу не привести в качестве примера достоверную историю одного новобранца из России, которая, можно сказать, происходила на моих глазах:

« … Итак, я перед воротами вербовочного пункта. Подхожу к двери, морально готовлюсь быть отфутболенным, нажимаю на звонок. И что вы думаете? Тишина. Звоню еще раз. Опять тишина. Так, думаю, это у них, наверное, такой тест на психику. Сохраняя спокойствие, звоню еще раз, гробовая тишина. Ладно, думаю, хер с вами и с вашими тестами. Сел на ступеньку, сижу отдыхаю. Примерно через 20 минут слышу, движуха пошла какая-то за дверью. Я подорвался, звоню еще раз. На этот раз повезло.

Дверь открывается, за ней капрал в очках, невысокого роста, толстенький такой. Тут я выдал ему вторую фразу из моего арсенала: «Бонжур месье, же сюи рюс, же парль альмань, же ве ангажэ дан на лежьон этранжэ», что значит: здраствуйте месье, я русский, я хочу стать легионером, я говорю по-немецки — и сую ему паспорт. Он внимательно осмотрел его, проверил есть ли виза, потом долго смотрел на меня, минуту, наверное, потом спросил меня, говорю ли я по-французски, я отрицательно покачал головой. И снова молчание.

Сейчас я думаю, что скорей всего он пожалел меня, запустив за ворота легиона, поскольку у меня паспорт был советского образца, а с такими паспортами в легион не берут уже лет 10. Таким образом, судьба моя в этот раз была предрешена, но я тогда еще об этом не знал и теплил себя надеждой.

Затем он спросил меня хочу ли я есть, только вот проблема в том, что я не понял ни слова. Тогда он открыл рот, показал туда пальцем и сказал «манжэ, манжэ», что означает «кушать». Короче, он меня спрашивал, хочу ли я есть. А я дурак подумал, что он хочет посмотреть мои зубы, типа в порядке ли они (я же в курсе был, что к зубам в Легионе уделяют пристальное внимание), и тоже открыл ему рот, да посильнее, так, чтобы все зубы видно было. Короче стоим мы с ним рты пооткрывавши, глазами друг на друга хлопаем. Сейчас я вспоминаю это все с улыбкой, но тогда мне было не до смеха.

Короче махнул он на меня рукой и дверь закрыл. Все, думаю, допрыгался придурок, суши весла. Сел на ступеньки, пригорюнился.

Тут слышу, капрал опять идет, с кем-то речи ведет. Он, оказывается, за переводчиком ходил. Парень лет двадцати, говорил по-немецки и по-французски. Спросил он меня теперь уже на немецком языке, хочу ли я есть. Он сказал, что ужин у них уже был (время было где-то 18.30), и теперь они будут есть только завтра, так что я могу поесть и потом меня впустят. Я решил не испытывать судьбу, пока капрал не передумал, и ответил, что сыт. Когда я трезвонил в дверь они оказывается кушать ходили, это в другом здании, а я думал тесты… Короче, меня впустили. Все, думаю, теперь можно расслабиться. В этот вечер напрягов действительно больше не было…»

—

Лично я вербовался в городе Метц, что севернее Страсбурга. Отличие этого призывного пункта от других состояло в том, что он квартировался сам по себе, не на территории регулярной военной части, поэтому за пищей, например, мы отправлялись в действующую часть на машине, брали ее на подносах на весь состав призывного пункта и везли на нашу базу. Понятно, что отдельное квартирование призывного пункта накладывало дополнительные расходы на городской бюджет, и может поэтому в конце 2000-х  этот призывной пункт был закрыт.

В Метце я провел неделю, и за неделю никто больше не появился, может сказывался погодный фактор — была поздняя осень, лили дожди. Поэтому было принято решение отправить меня в Страсбург, и с той группой уже ехать на поезде в Обань. В Метце у меня было два начальника — один француз, один поляк. Отношение их ко мне отличалось кардинально. Не будет преувеличением, если я скажу то, что если поляк относился ко мне снисходительно, то француз просто не считал меня за человека. Ну что ж, тем лучше будет армейская выправка.

Вообще же в Метце мне были рады, поскольку теперь (видимо предыдущая группа уехала совсем недавно) было кому драить полы, носиться с подносами, убирать сортиры, подметать плац и т.д. В принципе меня это не напрягало. Армия есть армия…

Еще одна вещь, о которой стоит упомянуть, говоря о призывном пункте — это питание. Отныне, пока Вы находитесь в стенах Легиона, Вы, без преувеличения, будете получать ресторанный рацион. Нигде до этого я не ел так вкусно, здорово и  много. Все продукты натуральные, питательные, и самое интересное, что в первые дни у Вас вряд ли получится съесть свою порцию полностью…))) Вот  уж где во всей красе проявляется известное выражение: «Хороший солдат – это, прежде всего, сытый солдат». Чтобы ни случилось, как бы грустно и тягостно не было бы Вам в стенах Легиона, поверьте, что испытывать голод Вам никогда не придется (не будем брать в расчет время учений, где солдаты подвержены всяческим испытаниям, в том числе и голодом).

И последнее. Если «на гражданке» время, чтобы поменять имя и фамилию может занять   несколько месяцев, а то и лет, то в Легионе – это дело нескольких минут. Примерно через полчаса, после того как Вы переступите порог Иностранного Легиона, Вас не станет. Не станет в смысле как Васи Петрова, Жени Иванова или как Вас там именовали в прошлой, «гражданской» жизни. И кто бы не стучался в двери Легиона, кто бы ни искал Вас, будь то полиция, родственники или кто-либо еще, на все их запросы они получат однозначный ответ – здесь такого нет и никогда не было. Единственное, что свяжет Вас с прошлой жизнью — это вопрос в анкете, дословно он  звучит так – Кого из Ваших родственников известить в случае Вашей гибели?

Как минимум пять лет Вам придется жить под чужим, вымышленным именем и фамилией. Итак, после недели, проведенной в городе Метц, первичного медосмотра, меня отправили в Страсбург, где я провел еще 5 дней, пока доукомплектовывали группу для отправки в Обань – место, где занимаются отбором кандидатов для службы.

Продолжение следует…

/Андрей Вереницкий, специально для «Армейского Вестника»/