Огнеметно-зажигательное оружие относится к ведению химических войск. Однако один его тип в годы Великой Отечественной войны использовался только пехотинцами. Речь идет о зажигательных бутылках.
Дешевые и простые в изготовлении «стеклянные гранаты» впервые нашли массовое применение против танков в ходе гражданской войны в Испании. Бутылки заполняли смесью на основе бензина и затыкали пробкой, обмотанной паклей, которую поджигали перед броском в цель. Лучшим вариантом было попадание на решетку воздухозаборника моторного (моторно-трансмиссионного) отделения бронированной машины – тогда горящий бензин проникал в двигатель, что приводило к пожару внутри танка и детонации боекомплекта.
Летом 1939 года советские танкисты столкнулись с японскими «бутылочниками» на Халхин-Голе, а зимой 1939–1940 годов – с финскими на Карельском перешейке.
Огненный «коньяк»
Боевой устав пехоты РККА 1940 года уже предлагал создавать группы истребителей танков со связками гранат и зажигательными бутылками для борьбы с прорвавшимися танками в глубине обороны. Эта рекомендация очень пригодилась в самом начале Великой Отечественной. Маршал И. Х. Баграмян вспоминал о первых неделях войны на Юго-Западном фронте: «Не хватало артиллерии – встречали германские танки связками гранат. К сожалению, и гранат не всегда было достаточно. Тогда вспомнили об опыте республиканцев Испании, стали собирать бутылки, наполнять их бензином… оружие простое, но в смелых и умелых руках довольно эффективное».
Приказ Ставки Верховного командования от 6 июля 1941 года потребовал: «…в целях активизации борьбы с танками противника немедленно создать в полках и батальонах роты и команды по истреблению танков противника. В эти команды выделить наиболее смелых, храбрых и инициативных людей. Команды вооружить противотанковыми гранатами, бутылками с горящей жидкостью, пакетами с взрывчатыми веществами и при наличии огневых точек – огнеметами легких танков».
А 7 июля 1941 года Государственный Комитет Обороны принял постановление «О противотанковых зажигательных гранатах (бутылках)», гласившее:
«1. Обязать Наркомпищепром СССР (т. Зотова) организовать с 10 июля с. г. снаряжение литровых бутылок вязкой огнеметной смесью (по рецептуре НИИ-6 НКБ) в количестве 120 000 штук в сутки, для чего обязать:
а) Главнефтесбыт (т. Донченко) обеспечить подачу Наркомпищепрому СССР крекинг бензина и керосина по 50 тонн каждого в сутки с 10 июля с. г.;
б) Наркомрезинпром (т. Митрохина) обеспечить подачу Наркомпищепрому СССР резиновых колец (по чертежам НИИ-6 НКБ) по 240 000 шт. в стуки к 10 июля с. г.;
в) Наркомлес СССР (т. Салтыкова) обеспечить поставку Наркомпищепрому СССР запальных приспособлений по 120 000 комплектов (одна терка и два запала по чертежам НИИ-6 НКБ) в сутки с 10 июля с. г.».
Пивные и водочные бутылки емкостью 0,5–0,75 или1 лснаряжались горючими смесями № 1 и № 3. Для их приготовления использовали автомобильный бензин, неавиационный керосин, лигроин, загущенные специальным порошком ОП-2 на основе нафтената алюминия, разработанным в 1939 году А.П. Ионовым в НИИ-6 (Наркомат боеприпасов).
Вязкие огнесмеси предназначались для струйных огнеметов, но пригодились и для зажигательных бутылок – при горении давали такое же большое пламя, как и незагущенное горючее, горели долго, устойчиво и хорошо прилипали к металлическим поверхностям. В этом они были подобны напалму, появившемуся в 1942 году в США. Время горения смесей № 1 и № 3 (обычно имевших темно-бурый цвет) – 40–60 секунд, развиваемая температура – 700–800 С, при горении образовывался черный дым, после сгорания – твердая непрозрачная пленка.
Военинженер 3-го ранга К.Солдадзе, служивший в Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения НКВД, разработал новую вязкую огнесмесь БГС (по начальным буквам компонентов смеси, получаемых из фракций нефти, – бензольная головка и сольвент), которой с 1941 года также снаряжались зажигательные бутылки.
Эффективность их применения зависела не только от содержимого, но и от типа запала. Порой бутылку затыкали корковой пробкой, перед броском боец должен был заменить ее смоченной бензином тряпичной затычкой, а последнюю – поджечь. Операция занимала немало времени и делала «стеклянную гранату» менее эффективной и опасной. Запалом могли служить и две длинные спички, покрытые зажигательным составом по всей длине и закрепленные на бутылке резинкой. Боец воспламенял их перед броском теркой или обычным спичечным коробком.
С августа 1941 года применялся более надежный химический запал А.Т. Кучина, М.А. Щеглова и П.С. Солодовника: к бутылке резинкой крепилась ампула с серной кислотой, бертолетовой солью и сахарной пудрой – тут видно развитие идеи химического «запала Кибальчича», который устанавливали на своих бомбах еще народовольцы. Смесь воспламенялась, как только ампула разбивалась вместе с бутылкой, ее действие не зависело от погоды, наличия спичек и т. п. Дабы повысить надежность воспламенения при попадании в цель, к одной бутылке крепили по окружности четыре ампулы.
В Туле Г.А. Коробов разработал простой воспламеняющий механизм на основе холостого винтовочного патрона и подпружиненного ударника с чекой: чека удерживалась веревкой, обмотанной вокруг бутылки, когда та разбивалась, ударник прокалывал капсюль патрона как раз во время разлития зажигательной жидкости. Химические и пиротехнические запалы повысили надежность срабатывания и безопасность обращения с зажигательными бутылками, однако готовить их по-прежнему приходилось в окопах непосредственно перед применением.
Наиболее эффективными оказались «стеклянные гранаты» с самовоспламеняющейся жидкостью КС – вершина «эволюции» зажигательных бутылок. Это был желто-зеленый или темно-бурый раствор с содержанием сероуглерода, белого фосфора и серы, имевший низкую температуру плавления (соответственно составу имел запах тухлых яиц). Время горения такой жидкости – 2–3 минуты, температура – 800–1000 С. Выделявшийся при горении обильный белый дым давал еще и ослепляющий эффект.
Аббревиатуру КС расшифровывали и как «Кошкинская смесь» (по фамилии изобретателя Н.В. Кошкина), и как «Качурин-Солодовник» (по фамилиям других разработчиков зажигательных смесей). Однако директор НИИ удобрений, инсектицидов и фунгицидов С.И. Вольфкович в своих воспоминаниях писал:
«Огромное значение имела выполненная в первый период войны работа Кузьмина и Сергеева, предложивших самовоспламеняющийся фосфорно-серный состав (КС). Массовое производство бутылок с этим составом впервые было организовано на опытном заводе НИИУИФ Н.Н. Постниковым, К.И. Макарьиным, А.С. Соловьевым, Е.Е. Зуссером, Н.Д. Талановым… В результате глубокого физико-химического изучения свойств различных композиций состава сотрудники НИУИФ разработали мероприятия, устранившие опасность разрыва стеклянных и металлических сосудов с КС (работы В.В. Илларионова, Р.Е. Ремен и автора этих строк), за что были удостоены награды маршала артиллерии» (то есть начальника артиллерии РККА Н. Н. Воронова. – С.Ф.).
Смесь КС называли и «коньяком старым», и «коварной смесью», и «коктейлем смерти». Но наиболее известное ее прозвище – «коктейль Молотова», впоследствии распространившееся вообще на все типы зажигательных бутылок. Для предохранения самовоспламеняющейся жидкости от соприкосновения с воздухом до применения сверху наливали слой воды и керосина, пробку обычно промазывали и крепили изолентой или проволокой.
На бутылку вместо обычной этикетки наклеивали простое руководство по применению (впрочем, из-за спешности приготовления попадались и бутылки с сохранившимися этикетками «Водка» или «Портвейн»). Тонкостенная ампула с жидкостью КС могла использоваться и в качестве запала для бутылки с бензином или лигроином.
Проверка на фронте
2 августа 1941 года нарком обороны И.В. Сталин утвердил Инструкцию по применению зажигательных бутылок. Согласно ей в полках и дивизиях начали формирование и подготовку групп истребителей танков с зажигательными бутылками. Дальность броска устанавливалась до30 м, но реально она равнялась 15–20 м.
Первоначальное недоверие пехотинцев к «стекляшкам» вскоре сменилось удивлением: «Танки от бутылок горят!». Командир 1-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майор И. Н. Руссиянов вспоминал, как после первого же боя с применением «ручной стеклянной артиллерии» пленный германский ефрейтор-танкист говорил: «Если бы я знал, что у русских такое мощное зажигательное оружие, я бы повернул обратно». Когда мы ему показали это «мощное зажигательное оружие», он очень удивился».
Но «подрывать» танк одними лишь бутылками было весьма непросто. Из воспоминаний Д.Ф. Медведева, комиссара 2-го батальона 30-го полка 13-й Ростокинской дивизии народного ополчения, сражавшейся в сентябре 1941 года на Смоленском направлении:
«…Начали собирать бутылки с горючим, сформировали группу из 18 человек и меня послали с этими людьми подрывать танки. Пошли вправо, к реке, где был ров. Там должны были, по нашему предположению, переправляться танки. Мы их должны были там зажигать. Когда мы подползли к перекрестку, немцы заметили, открыли по нам бешеный огонь из танков… Мы все-таки залезли в противотанковую щель. На одном из наших людей пуля зацепила бутылку с горючим. Он загорелся. Пришлось срывать с него все и оставить совершенно голым. Там мы пробыли дотемна. Один боец подлез и бросил бутылку. Бутылка загорелась, но танк повернул на ветер, дал ход, и ветром огонь сдуло. Повредить танк не удалось».
Осенью 1941 года группы истребителей танков начали создаваться во всех стрелковых частях РККА. Каждая группа насчитывала 9–11 человек, имевших кроме стрелкового оружия 14–16 противотанковых гранат и 15–20 зажигательных бутылок. Последние применялись не только в обороне. Так, в Инструкции по организации наступления, объявленной по войскам 29-й армии 23 сентября 1941 года, говорилось: «В процессе атаки пехота атакует огневые точки противника, максимально используя ручные гранаты, бутылки с горючей смесью, после чего переходит в штыки».
Метание бутылок оказывалось успешным из окопов и щелей – особенно в корму танка или штурмового орудия после их прохождения над укрытием. Попадание бутылки в лобовую часть танка обычно лишь «ослепляло» экипаж. Броски вне укрытий или из неглубоких окопчиков приводили к большим потерям среди бойцов. Случайно разбившаяся в руках при неосторожном движении или от попадания пули бутылка сразу воспламенялась.
Лучшие результаты давало использование бутылок и гранат наряду с другими противотанковыми средствами. Уже осенью 1941 года под Москвой группе истребителей танков старались придавать 1–2 расчета противотанковых ружей. Такие меры позволяли стрелковым подразделениям «в период танковой атаки не только отсекать вражескую пехоту, но и принимать деятельное участие в борьбе с самими танками». Практиковались «противотанковые узлы» – возле противотанковой пушки размещали бронебойщиков и стрелков с автоматическим оружием и зажигательными бутылками.
Директива командующего Западным фронтом генерала армии Г. К. Жукова от 19 октября 1941 года предписывала «поставить на тыловых рубежах и тыловых дорогах противотанковые отряды, состоящие из 1–2 орудий ПТО, взвода истребителей с гранатами и бутылками КС, взвода саперов с минами, роты стрелков».
А через два дня военный совет фронта приказал сформировать «в каждом стрелковом полку по одному истребительному противотанковому отряду в составе одного среднего командира и 15 бойцов, в том числе отделение саперов… 150 противотанковых гранат, 75 бутылок КС, ППШ – 3, противотанковые мины, полуавтоматические винтовки… В каждой стрелковой дивизии – по два истребительных отряда… три армейских подвижных отряда».
Тогда же начали появляться противотанковые опорные пункты на передовой и противотанковые районы в глубине обороны. В приказе всем командующим армиями, командирам дивизий и полков Западного фронта указывалось: «Истребители танков с противотанковыми гранатами, связками обычных гранат и бутылками с горючей жидкостью являются действенным средством ближнего боя против танков. Группы истребителей танков должны быть подготовлены в каждом опорном пункте».
В ходе Сталинградской битвы в каждой стрелковой роте создавали по 2–3 группы истребителей танков, обычно в составе 3–6 красноармейцев под командой сержанта, иногда с 1–2 расчетами ПТР. Каждый боец имел винтовку, карабин или пистолет-пулемет, две ручные противотанковые гранаты, 2–3 зажигательные бутылки. Опытные истребители на поражение одного танка расходовали в среднем 2–3 «стекляшки». Обычно в стрелковой дивизии поддерживался постоянный запас зажигательных бутылок (2000–2500 штук на дивизию, не менее 700 – на стрелковый полк).
Боевой устав пехоты 1942 года требовал от каждого бойца «уметь поражать танки. Если танки наступают без пехоты, необходимо поражать их противотанковыми гранатами, бутылками с горючей смесью, вести огонь по смотровым щелям, подбрасывать связки гранат и противотанковые мины под гусеницы, огнем уничтожать танкистов… Если танки наступают с пехотой, борьбу с танками должны вести только специально назначенные бойцы, а все остальные обязаны поражать огнем и гранатами пехоту».
Истребители танков применяли такой прием – бросок противотанковой гранаты или связки гранат в ходовую часть танка, а после его остановки – бросок бутылки на корму. Таким образом, например, 18 июля 1943 года у села Новая Жизнь ефрейтор 3-й пулеметной роты 290-го стрелкового полка П.Ф. Храмцов поджег два танка противника, а 4 июня 1944-го рядовой 2-го полка 50-й стрелковой дивизии Р.С. Смищук в бою у горы Роглуй под Яссами уничтожил 6 танков.
Сочетание ручных противотанковых гранат и зажигательных бутылок сохранялось до конца войны. Так, 17–25 февраля 1945 года при отражении частями 7-й гвардейской армии контрудара противника бойцы-истребители уничтожили с помощью зажигательных бутылок на плацдарме на западном берегу реки Грон (Чехословакия) 40 танков, 6 бронетранспортеров, 3 штурмовых орудия. В Будапеште только за день боев 10 января 1945 года штурмовые группы и истребители танков 155-й стрелковой дивизии израсходовали 57 зажигательных бутылок.
«Боевой счет» бутылок впечатляет: по официальным данным, в период Великой Отечественной с их помощью советские бойцы уничтожили 2429 танков, САУ и бронемашин, 1189 дотов и дзотов, 2547 других укрепсооружений, 738 автомашин и 65 военных складов.
Качалки и мортирки
Зажигательные бутылки использовали и для поражения транспортных машин, дотов, дзотов, складов, самолетов на аэродромах, живой силы, зданий, устройств огневых и комбинированных заграждений. Уже в оборонительных боях под Москвой и Ленинградом появились огневые валы и поля. В бутылочных полях зажигательные бутылки располагали в шахматном порядке, иногда – в сочетании с противотанковыми минами. Расчет делался на то, что танк или бронемашина раздавит бутылку, горящая жидкость растечется по ходовой части, вынудив экипаж остановиться или развернуться, чтобы сбить огонь, и наехать при этом на мину.
Приказ по войскам Западного фронта от 8 декабря 1941 года содержит такие примеры: «Введенный 3.12.41 в действие огневой вал на фронте 5-й армии горел в течение 4 часов, высота пламени достигала 2–3 метров, а местами 4–5 метров. Танки противника вынуждены были изменить боевой курс и двигаться вдоль фронта обороны, подставив под огонь ПТО наиболее уязвимую (боковую) часть, в результате чего артиллерией и противотанковыми ружьями, бутылками и огнеметами перед валом было уничтожено до 20 танков противника. Заграждения, устроенные из бутылок с горючей жидкостью, задержали движение танков противника, а часть из них на этих полях загорелась. Всего бутылочных полей на фронте 5-й армии было устроено 15 с общим расходом бутылок до 70 000 штук».
В середине войны распространилась практика создания «огнеминных фугасов» – вокруг противотанковой мины по радиусу укладывалось около 20 бутылок КС. Подрыв мины сопровождался образованием огненного столба, поражавшего танк.
Еще одним примером изобретательности наших соотечественников стали «танковые качалки»: к раме из металлических труб крепили изогнутые дуги и зарывали конструкцию так, чтобы при наезде танка качалка опрокидывалась и забрасывала бутылки КС на танк. Не случайно в сентябре 1942 года в полосе обороны 37-й армии на западном берегу Терека и южном берегу Баксана кроме 26 250 противотанковых мин, 250 противотанковых огнефугасов установили 300 «танковых качалок».
На протяжении всех четырех военных лет разрабатывались различные способы увеличения дальности броска зажигательной бутылки. Уже в начале войны красноармейцы получили винтовочную мортирку для выстреливания бутылок, создателем которой считается В.А. Цукерман (впоследствии известный физик, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственной премий). Мортирка крепилась на ствол байонентным соединением. Вложенная в нее бутылка КС через деревянный пыж опиралась на перфорированную мембрану, выстрел производился холостым (метательным) патроном. Стрельба велась с упором приклада в грунт. Дальность прицельной стрельбы бутылкой указывалась в80 м, максимальная –180 м.
Под Москвой стрелковое отделение должно было иметь две такие мортирки, стрелковый взвод – 6–8. Применялись они и под Ленинградом. Бутылки для них подбирались с более толстым и прочным стеклом и все равно часто бились, точность стрельбы оказалась низкой, вот почему мортирки не пользовались популярностью. Вместе с тем на фронтах они применялись для метания термитных шашек замедленного действия или дымовых шашек – при обстреле дотов или дзотов.
Бутылкометы были вынужденным импровизированным средством. Характерно, что в 1941 году на НИАБТ полигоне в Кубинке испытывались мортирки для метания зажигательных бутылок к малокалиберным винтовкам и охотничьим ружьям, которыми тогда вооружалось народное ополчение. Применялись и различные «механические» бутылкометы.
Зажигательные бутылки использовались не только РККА, но и другими армиями. Вооруженные силы США за годы войны израсходовали более 9 млн. зажигательных гранат и бутылок. Свою эволюцию прошли зажигательные средства британской пехоты. Она также имела бутылки с бензином или более эффективной фосфоросодержащей смесью.
О применении зажигательных бутылок вермахтом можно судить по инструкции по ведению уличных боев, данной командиром 1-й гвардейской танковой бригады генерал-майором М.Е. Катуковым 6 декабря 1941 года: «Противник… часто пропускает передовые части и потом ведет огонь с тыла по нашим войскам, сбрасывает бутылки с горючим на наши танки». В германских инструкциях упомянуты бутылки, наполняемые бензином, загущенным маслом и снабженные запалом в виде фитиля или спичек.
И все же общим для зажигательных бутылок осталось название «коктейль Молотова» – видно, сильное впечатление оставил о себе уникальный русский рецепт.
/Семен Федосеев, vpk-news.ru/
