Владислав Шурыгин: взгляд на итоги внезапных проверок войск

Предлагаю вашему вниманию статью, посвященную некоторым итогам внезапных проверок войск, проводимых в последнее время. В статье постарался обратить внимание на самые важные моменты, на мой взгляд, влияющие на реальный конечный результат.

Выступая 5 июля на заседании Совета Безопасности России Владимир Путин, подчеркнул, что «Речь пойдёт о том, как сделать Вооружённые Силы, МВД, МЧС, спецслужбы и другие воинские формирования более эффективными, чтобы они отвечали всем современным требованиям – от тактики и вооружения до социальных гарантий военнослужащим и членам их семей. Подчеркну: задачи в сфере обороны и безопасности, которые нам предстоит решать, исключительно ответственны и масштабны. Это продиктовано сложностью международной обстановки, целым комплексом традиционных и новых угроз, на которые необходимо давать адекватные ответы.

Нужно учитывать тенденции военного строительства, которым следуют ведущие страны мира. Сокращая численность Вооружённых Сил, они одновременно качественно наращивают их боевой потенциал, оснащают войска передовыми системами управления, разведки и связи, ударными системами. Буквально на глазах меняется и характер военных конфликтов, способы их развязывания и ведения. Развиваются роботизированные боевые системы, высокоточное оружие.

Причём хочу отметить, уважаемые коллеги, по своим возможностям, специалисты это хорошо знают, это высокоточное оружие уже практически не уступает стратегическому и влияет в конечном итоге на глобальный баланс сил. Идёт милитаризация космоса и киберпространства. Широко используются механизмы специальных операций и инструменты так называемой «мягкой силы». Всю совокупность этих факторов мы обязаны учитывать в своей практической работе».

И уже 13 июля в час ночи (мск.) в Вооруженных силах Российской Федерации началась проверка боевой готовности. Владимир Путин 12 июля во время встречи с министром обороны дал распоряжение начать внезапную проверку войск. «Поручаю провести внезапную проверку Восточного военного округа, довести до всего личного состава это указание и в час ночи с 12 на 13 июля привести войска Восточного военного округа в полную боевую готовность с последующим выводом их в районы учебы, на полигоны«.

В соответствии с решением Министра обороны, командующему войсками Восточного военного округа доведена оперативная обстановка по учению, а также поставлена задача на приведение войск (сил) в боевую готовность. Одновременно командованию войсками Центрального военного округа поставлена задача обеспечения подыгрыша и обозначения войск условного противника, роль которого будут выполнять соединения и воинские части Новосибирской армии.

Сразу хочу оговориться, что внезапные проверки войск, не связанные с существующими планами позволяют руководству страны, да и армии оценить не только истинное состояние боевой готовности, а и проверить правильность намеченных решений во всех спектрах военного организма, да и государства в целом, и его (государства) реальную возможность реагировать на кризисные ситуации. Для нас главное — соответствуют ли требования, указанные Верховным Главнокомандующим Владимиром Путиным, действиям войск.

Действительно, масштаб привлекаемых войск, впечатляет, но возникают вопросы, связанные с главным, а было ли общее планирование, в соответствии с теми новыми и правильными требованиями, высказанными Президентом РФ на заседании Совета Безопасности, так сказать общий замысел проверки, или это экспромт Верховного Главнокомандующего. Еще в феврале 2012 года писал о том, что, к сожалению, у Верховного нет своего органа, позволяющего ему качественно и с пользой для общего дела проверять и боеготовность армии, и боеготовность других силовых структур и обороноспособность военной организации в целом. Таким органом должен был стать Совет Безопасности, который по своей структуре и значимости мог подготовить Верховному Главнокомандующему замысел проведения внезапной проверки.

Исходя из отданных указаний, к проверке привлекались органы управления, как ВВО, так и ЦВО. Штаб ВВО, должен выполнять задачи за «красных», управляя подчиненными и приданными войсками. Штаб ЦВО, за «синих», управляя своим оперативным объединением, дислоцированным в Новосибирске. Таким образом, на данном этапе двусторонней проверки Генеральный штаб мог реально оценить возможности и способность двух стратегических объединений не только управлять войсками, а оценить их оперативно-стратегические замыслы и проверить практически в ходе двухсторонних учений.

Но все представленные экспертам материалы говорят, что такая проверка органов управления практически отсутствовала, войска действовали самостоятельно, без управления со стороны стратегических объединений. Дальше, в материалах брифинга нам перечисляют уже привлекаемые оперативные объединения Сухопутных войск, ВВС и ПВО и Флота, входящих организационно в структуры данных стратегических объединений или приданные оперативно для решения частных задач.

А ведь поднятие войск по тревоге, приведение в высшие степени боевой готовности всего округа, в том числе и части смежного округа, и вывод их в районы учений, уже является оперативно-стратегическим мероприятием, которым нужно руководить, прежде всего, Генеральному штабу, а уже затем штабам Восточного и Центрального военных округов. При наличии разработанного скрытно структурами Верховного Главнокомандующего замысла стратегических учений, так должно было и быть, а пока есть то, что видим, штабы округов к учениям привлекались не в полной мере.

В подтверждение данных выводов нам показано, что основные командные пункты военных округов не привлекались, а развертывался только вспомогательный ПУ ВВО. Но мы знаем и другое, что в ходе реформы системы управления, вспомогательные командные пункты доведены до ручки и не способны реально руководить войсками. Армии смогли развернуть свои основные КП, но только три из них развернули вспомогательные, а это говорит уже об угрозе устойчивости системы управления. Далее, идут бригады со своими КП. У них они в единичном экземпляре, что так же не придает устойчивости системе управления, особенно в условиях сплошного отсутствия воздушного прикрытия, разгула деятельности ССО и диверсионных групп противника.

В целом, способность органов управления руководить войсками в современных условиях требует совершенно другого подхода и других возможностей от штабов. В условиях широкомасштабной агрессии, которую условно отражали поднятые на проверку войска с существующими органами управления и их системой управления и связью, такую задачу решить не представляется возможным. И дело не только в отсутствии автоматизированной системы управления, а и в отсутствии необходимого количества органов управления, способных дублировать систему управления в случае выхода ее элементов из строя.

Бросается в глаза отсутствие в перечне привлекаемых соединений и частей разведки, без которых невозможно сегодня не то, что воевать, а даже принять адекватное решение. Будем говорить, что это секрет и показывать главную составляющую любого учения нам нельзя. Но хочу еще раз напомнить, что без разведки войска не могут воевать, а у нас до настоящего времени не решен окончательно вопрос с подчиненностью спецназа ГРУ, убогая и примитивная войсковая разведка, ограниченная космическая и все остальные составляющие, за которые отвечает непосредственно начальник ГРУ.

Некоторый анализ проведенного мероприятия показывает, что, несмотря на положительное стремление придать армии новый импульс, повысить ее реальную боеготовность и боеспособность, чувствуются старые подходы к решению задач боевой готовности войск, к решению задач перегруппировки, несмотря на изменяющийся характер возможного противодействия и повышения боевых возможностей армий сопредельных государств. Одновременно проверка вскрыла проблемы, не решенные ни в ходе придания армии «нового облика», ни в ходе последующих действий уже нового руководства армии.

Так, чтобы правильно и адекватно оценивать действия органов управления и войск, особенно в современных условиях, нужно всегда отталкиваться от характера возможных действий противоположной стороны, возможностей его сил и средств, в том числе и по созданию ударных группировок, количеству войск, способных быть привлеченными для воздействия на наши войска. Нужно учитывать и новые формы, и способы ведения боевых действий, о чем говорит Президент РФ Владимир Путин.

В современном вооруженном конфликте основную роль будут играть не СЯС, а силы специальных операций и ВВС, силы и средства разведки, системы РЭБ, кибервойска, информационное противодействие, системы управления и связи, а уже потом силы и средства сухопутных войск, флота и другие составляющие военного организма.

В ходе проверки из состава ВВС России привлечено всего 130 самолетов и вертолетов, в том числе, только 24 самолета истребительной авиации и 18 бомбардировочной, а должно привлекаться не менее 600 боевых самолетов и столько же вертолетов. Авиация в современном вооруженном конфликте с высокотехнологичным противником, как уже сказано, будет играть, наряду с разведкой, определяющую роль, и все эти 35 различных пехотных и танковых бригад, и остальных воинских организмов, без круглосуточного авиационного прикрытия, не способны выполнить ни одну из поставленных задач.

Хочу еще раз подчеркнуть, что одно дело управлять сотней самолетов, а совсем другое 600 самолетами, обеспечивая их данными для ударов. А ведь им еще нужно и аэродромно-техническое обеспечение, и сотни тонн боеприпасов, ГСМ, прикрытие ПВО, системы связи, разведки, управления, да и сами аэродромы или на крайний случай, участки автострад, подготовленных для рассредоточения указанного количества самолетов. А это в тройне и затратно и сложно организовать. Да и переброска самолетов в больших количествах с других направлений потребует и умения, и времени и сил и средств. В недалеком прошлом только ВВС Белоруссии организовывали учение с базированием авиации на участки автотрасс.

Чтобы понимать, обратимся к недавней истории, датированной мартом 2011 года, когда основу развернутой у ливийского побережья группировки многонациональных сил (МНС) составили военные формирования США, Великобритании и Франции. Они включали свыше 320 самолетов. Средняя интенсивность действий авиации МНС составила от 60 до 90 самолетовылетов в сутки.

Теперь посмотрим на наши результаты. Разберем только истребительную авиацию, без которой и бомбардировочная и штурмовая, да и армейская авиация действовать не смогут. У нас простой подсчет показывает, что истребительная авиация совершила 0,6 самолетовылетов в сутки (выполнено 36 с/вылетов), а должна была совершать не менее 7-10 самолетовылетов в сутки таким составом привлекаемой авиации. Значит, общее число самолетовылетов должно соответствовать как максимум 250 самолетовылетам.

Выводы показывают, что ГШ и руководство ВВС не в полной мере осознают ту опасность, которая грозит неправильным применением авиации. Итог очевиден, вся авиация работала только на глазах у Президента РФ, снова для показухи, нужно ли это Президенту РФ? Ведь нужна реальная отработка самостоятельных действий авиации по прикрытию территории страны, войск в районах и на маршрутах, важных экономических и государственных объектов, действий флота.

Не осуществлялись мероприятия по завоеванию господства в воздухе, по нанесению ударов в глубине территории противника, не применялась массово авиация и для всесторонней поддержки войск, недопущения их охвата, обхода, выхода на коммуникации. Не видно в замысле и задач по поиску и обнаружению войск противника и проведению имитации атак на них, противодействию деятельности диверсионных групп, направленных на уничтожение самолетов, располагающихся на аэродромах, возвращающихся с боевых заданий и т.д. Мне могут возразить, что все это планировалось, но для экономии средств, привлекалось по одному самолету на каждую задачу. Возможно и так, но тогда вовсе не нужно привлекать авиацию, а воевать на картах, более удобно.

Военно-транспортная авиация привлекалась для обозначения переброски войск в составе 30 самолетов (167 с/в), нагрузка на экипаж менее одного самолетовылета в сутки. Не понятен замысел привлечения и цель данного мероприятия. Если проверять возможности, то тогда по максимуму, с привлечением вторых экипажей, а с ними, думаю, есть определенные проблемы. А так, это прогулка для летчиков, а не напряженные учения по проверке возможностей ВТА.

Правда, из-за огромной задержки вылета впервые сутки учений, необходимо было корректировать принятое решение и выполнять его, несмотря на возникшие трудности, скажем, назовем их внезапный удар противника по аэродрому и вывод из строя ВПП и складов с ГСМ. Такие действия вполне допустимы на том театре военных действий, особенно в отсутствие круглосуточного боевого дежурства соединений ПВО и возможности нанесения ударов авиацией с аэродромов постоянного базирования.

Есть здесь и еще одна проблема, о которой упорно молчит руководство ГШ, это привлечение гражданской авиации. Нет информации о привлечении к переброске, скажем, ударных вертолетов самолетами Ан-124 авиакомпании «Волга-Днепр», а такие действия не только должны предусматриваться, а и отрабатываться реально.

Отдельным вопросом нужно рассматривать вопрос состояния и организации практических действий войск, и не в отрыве от общей оперативно-стратегической обстановки, а в комплексе, в динамике, с накладкой, с возможностью реально изменять решение и управлять войсками. И здесь скидок не должно быть.

Так, при заявленном привлечении на учения пяти оперативных объединений (5, 29, 36, 37, 41А), четырех объединений авиации и трех объединений флота проведено всего одно оперативное учение с одним из оперативных объединений. Привлечение сухопутных войск, составило только 20%. Единственный, кто отличился в этом вопросе, это флот, проведя с каждым объединением свое оперативное учение. Возникает вопрос, а чем занимались остальные управления объединений? Руководили ли они войсками, отрабатывали ли свои решения. Или все это просто для галочки в очередном докладе и для записи в очередном представлении на государственную награду?

Мне думается, что здесь полностью отсутствует роль Генерального штаба, как организатора и руководителя любого мероприятия оперативно-стратегического уровня. Это его прямая обязанность в ходе такого мероприятия организовать и провести оперативные учения с остальными оперативными объединениями. Никто не освобождает командира (начальника) от принятия решения даже в отсутствие необходимых распоряжений и директив.

Ведь когда еще можно будет вот так, по велению Верховного Главнокомандующего потренировать, прежде всего, себя, свои подчиненные структуры в реальной обстановке и попробовать одновременно поруководить огромным воинским коллективом разнородных сил и средств. Вот здесь и куется воинское мастерство, проверяются все звенья управления, средства связи, организация и способность командования организовывать взаимодействие на всех уровнях, в том числе и с местными органами власти, силовыми структурами. А так, получается, что армия отработала как бы в вакууме, в стороне от заинтересованных в привлечении к учениям органов местного самоуправления и силовых структур. А ведь ход последних вооруженных конфликтов показывает совершенно обратное.

В ходе данных мероприятий из 35 различных бригад проведено только 8 бригадных тактических учений, а это 22% от привлекаемых войск. Это же и касается привлечения только 20-25% батальонов и рот для проведения тактических учений. В целом организация практических действий войск требует отдельного развернутого анализа, несмотря на то, что это одно из интереснейших действий войск.

Таким образом, реально привлекалось из заявленных только 20-25% войск, а остальные имитировали бурную деятельность. Уверен, что такая проверка, совершенно не нужна армии, она не отражает истинного положения вещей.

Тем более что возникает вопрос, в полном ли составе действовали бригады, или, как прозвучало в одном из репортажей, снова батальонными тактическими группами. Так наши командиры бригад никогда и не научатся руководить полноценной бригадой.

Встает вопрос, как укомплектовать бригаду в отсутствие укомплектованности ее военнослужащими срочной службы. Раньше структуры в дивизии занимались ее доукомплектование. Сейчас нет таких структур в бригадах, военкоматы состоят из гражданских, и мероприятия по доукомплектованию приписным составом не проводились в войсках, что в корне снижает всю значимость данного проверочного мероприятия. Почему ГОМУ ГШ не выполнило свои прямые функции? Те организмы, которые отмобилизованы (управление дорожно-комендантской бригады и три батальона) не влияют на выполнение округом в целом своей главной задачи, способности отразить агрессию. У нас бригады и так являются немного усиленными полками, а в условиях некомплекта, превращаются в усиленный батальон, на картах выполняющий задачи за дивизию.

Вторая проблема, кто предназначен для охраны и обороны военных баз, складов текущего довольствия, военных городков, городков с семьями военнослужащих. Ведь с выходом всей бригады по тревоге в военном городке должны оставаться не военнослужащие из разведывательного батальона, как самые надежные, или пехота с артиллеристами, а структуры, способные обеспечить и сохранность вооружения, неисправной техники, имущества и других материальных средств и людских гражданских контингентов. Такими структурами могут быть структуры военной полиции, но и можно, и нужно поручать охрану российским частным военным компаниям (ЧВК). Но закон о ЧВК так и утонул в согласованиях только потому, что спроса с армии за ее укомплектование и боевые возможности недостаточно.

В ходе учений несколько раз освещался и подвиг тыловых структур армии. Отрадно, что военно-клинические госпитали выполнили некоторую работу, но проблем еще довольно много, начиная с нехватки медицинского персонала, сокращенного ранее, отсутствия прикрытия расположения госпиталей системами ПВО, и заканчивая проблемами доставки раненых в данные госпитали. События первой и второй чеченских компаний наглядно продемонстрировали, с какими трудностями будут сталкиваться медики в условиях войны. А ведь эти проблемы должны решаться еще в мирное время. Тыловое и техническое обеспечение требует сегодня более углубленного и всестороннего внимания, особенно в ходе восстановления их возможностей.

Очень коротко отражены вопросы технического обеспечения в ходе проведенных учений, причины, наверное, в том, что сегодня этим вопросом практически некому заниматься, а со слов Борисова, мы можем знать, что основными причинами выхода боевой техники из строя стал человеческий фактор, а именно поломки по вине военнослужащих. Правда в ВВО новой техники всего 17% , так, что в то, что у нас во всем виноваты военнослужащие, верится с трудом. Думаю, что в этих цифрах больше лукавства, чем реальности, но проблемы технического обеспечения войск должны решаться.

Что не увидел в ходе этого учения и на предоставленной министерством обороны презентации.

Первое, нет государственной системы военного управления, разработанной на современном уровне. Верховный Главнокомандующий должен наблюдать весь ход учений, находясь не на наблюдательной вышке одного полигона, а на своем командном пункте. В повседневной жизни такой ПУ должен быть вблизи рабочего кабинета Верховного, и дополнительно должен быть подвижный вариант. Технически и технологически это не является проблемой, проблема в постановке задачи. Для образца можно взять такие ПУ, существующие в НОАК, в том числе и силы и средства, привлекаемые для отображения реальной обстановки на поле боя (в ходе учений).

Второе, видеоконференции, которые проводятся в МО, это хорошо. Но МО и НГШ должны иметь также ПУ, как и у Президента РФ, для того, чтобы в реальном масштабе времени министр обороны и НГШ могли наблюдать решения, действия войск на любом участке фронта, а не только кабинет руководителя. Действия войск на любом полигоне, аэродроме, должны отражаться на планшетах, электронных картах, трехмерных макетах местности, отражающих реальную картину и реальные решения военачальников в реальном масштабе времени. Такие пункты есть, но они уже не отражают ту потребность, которая необходима в масштабах страны

А вот непосредственный выезд в войска можно проводить и по завершении указанных мероприятий, для личного разбора, раздачи поощрений или ….

/Владислав Шурыгин, shurigin.livejournal.com/