Для России актуально не сокращение, а наращивание ядерного арсенала

Итак, США в очередной раз предложили сократить ядерные арсеналы — более чем на треть, до 900 боеголовок, из которых лишь половина будет находиться на боевом дежурстве (таким образом, число развёрнутых боеголовок сократится более чем втрое). Теоретически это достаточно много. Так, предполагается, что 500 зарядов по 550 килотонн (мощность боеголовки «Тополь-М» — 500 кт) и 300 зарядов по 100 кт способны лишить США 65% населения. В СССР было принято считать, что угроза доставки 150-200 зарядов достаточна для надежного сдерживания.

Однако Россия явно не горит желанием разоружаться, а Путин в ходе совещания, посвящённого развитию войск воздушно-космической обороны, прямо упомянул об угрозе обезоруживающего удара. При этом такая угроза объективно действительно существует.

В отношении сценария обезоруживающего удара существует довольно внушительный набор мифов. Так, зачастую принято считать, что он должен быть строго неядерным из-за возможных экологических последствий для США и последующей непригодности «обезоруженной» территории для освоения и проживания. В действительности это не так. Зона выпадения радиоактивных осадков на практике едва ли заденет даже Европу, глобального увеличения радиационного фона на сколько-нибудь заметную величину также не произойдёт.

Даже непосредственно в зоне удара радиоактивность весьма быстро снизится до приемлемых величин — из-за преобладания короткоживущих изотопов, уровень заражения, созданный взрывом ядерного заряда, снижается примерно в тысячу раз быстрее, чем в случае с взрывом энергоблока АЭС. Что касается пресловутой ядерной зимы — то это не более чем пропагандистский фейк. Иными словами, фактических ограничений «экологического» характера на применение атомного оружия в весьма широких масштабах не существует — и обезоруживающий удар будет, безусловно, ядерным.

Что может служить для США орудием обезоруживающего удара?

Во-первых, это баллистические ракеты подводных лодок (БРПЛ) Трайдент-2. Стартуя близ побережья РФ (на удалении не более1000 км), они способны достигнуть целей в Центральной России за 8-10 минут. С учётом того, что время подготовки ракет к старту — не менее 2 минут, на проверку информации об ударе и принятие решения остаётся 6-8 минут, что откровенно недостаточно.

При этом высокая точность «Трайдента» позволяет ему уничтожать высокозащищённые цели — такие, как шахтные пусковые установки (ШПУ) и заглублённые бункеры. Предполагается, что двух боеголовок W88 (475 кт) достаточно для уничтожения ШПУ с вероятностью 95%, двух W76 — 84%.

США располагают 14 ПЛАРБ «Огайо», способных нести по 24 ракеты, на которых могут быть установлены восемь 475-ти килотонных или четырнадцать 100 кт боеголовок. Итого — 336 ракет, способных потенциально нести 2688 W88 или 4704 W76. Фактически из-за запрета устанавливать на БРПЛ более 8 боеголовок, на «Трайдентах» к 2008-му было развернуто 384 W88 и 1344 W76, однако складированные боеголовки можно достаточно быстро установить обратно.

Единовременно в море находится не менее шести американских ПЛАРБ — что потенциально означает 144 ракеты и до 2016 боеголовок. При этом отечественная противолодочная оборона не блистала особыми успехами даже на пике советской военной мощи. Сейчас российская ПЛО — сжавшийся в разы по сравнению с советским периодом — заповедник архаики.

ЕСОНПО (система освещения надводной и подводной обстановки) — один из самых известных долгостроев отечественного ВПК. О более или менее систематическом контроле 1000 кмзоны близ побережья пока речь не идёт даже на бумаге — к 2012 планировалось охватить 30% исключительной экономической зоны (370,4 км). Иными словами, отслеживать перемещения американских субмарин в угрожаемой зоне ВМФ РФ в настоящее время не в состоянии.

Второй вероятный участник обезоруживающего удара — крылатые ракеты большой дальности морского и воздушного базирования (известный «Томогавк» и AGM-86 соответственно). У США их около 5 тыс. Формально. В противоположность «Трайдентам» — это «медленное» оружие, подлётное время составляет часы. Однако, малая высота полёта (10-30 м у последней модификации «Тактический Томагавк») и малая радиолокационная заметность (ЭПР — эффективная поверхность рассеяния — 0,05 м² у той же модификации) приводят к тому, что подобные ракеты обнаруживаются крайне плохо.

По сути, единственным средством их обнаружения на значительной дальности являются заранее поднятые в воздух самолёты ДРЛО. О том, насколько плохо способна бороться ПВО с подобными, хотя и гораздо менее проблемными целями, говорит, например, безнаказанный пролёт над Минском шведского легкомоторного самолёта в прошлом году. Построенная по советским лекалам белорусская ПВО имела все шансы остаться в неведении по поводу этого визита — не сбрось самолёт десант из плюшевых медведей.

При этом удар по нескольким целям может быть чётко синхронизирован, а боеголовка «Тактического Томагавка» даже в обычном снаряжении способна пробить 2,5 м броневой стали при круговом вероятном отклонении 3-5 м (толщина крышки ракетной шахты — около 2 м, и в основном это отнюдь не броневая сталь).

Что касается носителей, то применять «Томагавки» могут 83 надводных корабля США и 39 подводных лодок. Так, только 4 переделанных в корабли-арсеналы подлодки «Огайо» способны нести до 616 ракет. Суммарно американский подводный флот способен нести до 1150 «Томагавков». Потенциально платформой, способной участвовать во внезапном ударе, являются и три строящихся эсминца типа «Замволт», обладающие сниженной радиолокационной и акустической заметностью.

Другие носители крылатых ракет — стратегические бомбардировщики (58 В-52 «Стратофортресс», 66 В-1 «Лансер», 20 В-2 «Спирит»). Формально носителями ядерного оружия из них являются только В-2 и В-52, однако трансформация «Лансеров» в неядерный вариант производилась крайне косметическими методами. При этом только В-1 могут потенциально нести 1584 крылатых ракеты.

Таков ударный потенциал США. Как выглядит список потенциальных мишеней? На 1-е марта 2013 Россия располагала 1480 ядерными боеголовками. Их распределение между «ядерной триадой» выглядит примерно так.

На суше размещено 395 межконтинентальных баллистических ракет, из которых 207 — мобильные комплексы (ПГРК) «Тополь», «Тополь-М» и РС-24 «Ярс». Потенциально они могут нести до 1303 ядерных зарядов, из них на мобильных комплексах 261-279 единиц. Несложно посчитать, что для того, чтобы вывести из строя 95% ШПУ, американцам понадобится лишь 376 боеголовок — напоминаю, что на одной ПЛАРБ может быть размещено до 192 боеголовок W88.

Что касается мобильных комплексов, то в 2012-м срок нахождения ПГРК на боевом дежурстве составлял 18 суток (впятеро меньше, чем в 80-х)- из чего достаточно просто сделать вывод, что единовременно на боевом патрулировании находились около 20 машин. При этом оставшиеся 187 машин, размещённые в лёгких укрытиях, во многих отношениях представляют собой гораздо более лёгкую мишень, чем ШПУ. Американцы, по-видимому, израсходуют на каждый 1-2 стокилотонные боеголовки (до 336 на каждой ПЛАРБ).

Неуловимость 126-тонных ПГРК на маршруте патрулирования также сильно преувеличена. При формально огромной площади районов патрулирования, не блестящая проходимость, особенно осенью и весной, резко суживает фактические размеры территории, где может находится машина. Более 60% маршрута патрулирования неизбежно приходится на хорошо просматриваемые дороги. При этом подавляющую часть времени ПГРК находятся не в движении, а на позициях.

В итоге, машины в ходе учений обнаруживались в течение 1-2 суток отечественной спутниковой группировкой, возможности которой мало сопоставимы с американской. Увы, но экстраполировать опыт не слишком удачной американской охоты на «Скады» на втрое более тяжёлую систему не слишком остроумно.

При этом американцы активно расширяют свои возможности по мониторингу — так, до 2015 года предусматривается создание всепогодной системы радиолокационной разведки (на основе малых космических аппаратов) для отслеживания передвижений ПГРК.

Посмотрим на ВВС. В активе России 48 стратегических бомбардировщиков, способных суммарно нести 508 крылатых ракет (ещё 60 единиц — в резерве). Из них 16 — сверхзвуковые Ту-160, способные нести 192 крылатых ракеты, остальные — дозвуковые турбовинтовые Т-95, шансы которых на преодоление ПВО исчезающе малы.

При этом бомбардировщики вели постоянное дежурство в воздухе только в 1980-х — сейчас большую часть времени в воздухе нет ни одной машины — и сосредоточены на трёх аэродромах. Очевидно, что в случае внезапного удара стратегическая авиация России прекратит существование в первые же минуты ценой «расхода» всего нескольких боеголовок.

ВМФ России располагают 8 боеготовыми подводными лодками с 16 баллистическими ракетами (ПЛАРБ) каждая (плюс «Дмитрий Донской», остающийся в боевом составе флота, но используемый скорее как опытовое судно ). Итого — 128 ракет — в основном модификации Р-29, способные нести либо 8 боевых блоков малой мощности, либо четыре — средней (сейчас — основной вариант). По наиболее распространённым данным, речь о 512 боеголовках. Количество подводных лодок с баллистическими ракетами, единовременно находящихся в море, засекречено — однако известно, что во времена СССР там находилось 25-30% стратегических субмарин.

Таким образом, «стандартно» в море должны находиться 2 подводных лодки. Фактически, по американским данным, в прошлом году на боевом дежурстве единовременно находилась, как правило, одна ПЛАРБ, а иногда — ни одной.

То, что стоящие в базах субмарины будут уничтожены в первые же минуты войны — несомненно. При этом у американцев — тотальное господство на море. Между тем, ПЛАРБ без «прикрытия» отнюдь не столь неуязвимы, как принято думать, и не являются оружием, готовым к немедленному применению. Связь с субмаринами, находящимися в подводном положении, возможна только в диапазоне очень низких (ОНЧ) и крайне низких частот КНЧ). Для приёма ПЛ вынуждена подвсплывать на глубину не более 30 м и использовать буксируемую антенну длиной 300-900 м, ограничивающую скорость лодки тремя узлами.

Иными словами, ПЛАРБ не находится на связи постоянно, оставляя противнику запас времени для своего поиска и потопления — что в условиях его абсолютного господства на море более чем чревато. Не менее уязвимой в такой ситуации она оказывается и в ходе отстрела ракет. Между тем, если не брать разовые и рискованные эксперименты по их «залповому» пуску, это отнюдь не быстрый процесс.

Иными словами, того, что находится у США на постоянном дежурстве, с лихвой хватит для того, что свести количество российских ракет, способных более или менее гарантированно стартовать в ответном ударе, к менее чем полусотне. Теоретически этого достаточно для вполне надёжного сдерживания. Однако на практике активное развитие ПРО, технологий космической разведки и противолодочной обороны делает ситуацию всё более рискованной.

Почти тройное сокращение развёрнутых боеголовок — сделает её рискованной уже завтра. При этом едва ли стоит повторять то, что для России ядерное оружие — единственный способ компенсировать слабость обычных вооружённых сил, безусловно и радикально уступающих американским и количественно и качественно. Поэтому для России, с учётом контекста, актуальным является не сокращение, а наращивание ядерного арсенала.

/Евгений Пожидаев, www.regnum.ru/