Снайпер Володя Колотов

Посвящается всем коренным народам России:
бурятам, чувашам, марийцам, татарам, мордве,
чукчам и всем иным российским народам, их солдатам,
их героям, которые вместе с русскими строили
Государство Российское и воевали против его врагов.
Счастья вам, братья!

У Володи не было рации, не было никаких новых «прибамбасов» в виде сухого спирта, питьевых трубочек и прочего барахла. Не было даже разгрузки, бронежилет он не взял сам. У Володи был только старый дедовский охотничий карабин с трофейной немецкой оптикой, 30 патронов, фляга с водой и печенье в кармане ватника. Да была шапка-ушанка — облезлая. Сапоги, правда, были хорошие, он после прошлогоднего промысла купил их на ярмарке в Якутске, прямо на сплаве у Лены у каких-то заезжих торгашей.

Вот так он и воевал уже третий день. Промысловик-соболятник, 18-летний якут из дальнего оленьего стойбища. Надо было так случиться, что пришел в Якутск за солью и патронами, случайно увидел в столовой по телевизору груды трупов российских солдат на улицах Грозного, дымящиеся танки и услышал какие-то слова о «снайперах Дудаева».

Врезалось Володе это в голову, да так сильно, что вернулся охотник на стойбище, забрал свои заработанные деньги, продал и намытое золотишко. Взял дедовскую винтовку и все патроны, засунул за пазуху иконку Николая-угодника и поехал воевать якут за Российское дело.

О том, как ехал, лучше не вспоминать — о том, как три раза сидел в КПЗ, как много раз отбирали винтовку. Но все-таки через месяц якут Володя прибыл в Грозный.

Наконец, якуту повезло, и он добрался до генеральского штаба. Единственным документом, помимо паспорта, была у него рукописная справка военкома о том, что Владимир Колотов, охотник-промысловик по профессии, направляется на войну, с подписью военкома. Бумажка, которая поистрепалась в дороге, уже не раз спасала ему жизнь.

Генерал Рохлин, удивленный тем, что кто-то прибыл на войну по собственному желанию, велел пропустить якута к себе.
Володя, щурясь на мигающие от генератора тусклые лампочки, отчего его раскосые глаза еще больше расплылись, по-медвежьи, боком зашел в подвал старого здания, в котором разместился временно штаб генерала.

— Извините, пожалуйста, Вы и есть тот генерал Рохля? — уважительно спросил Володя.
— Да, я Рохлин, — ответил уставший генерал, пытливо всматривавшийся в человека маленького роста, одетого в протертый ватник, с рюкзаком и винтовкой за спиной.
— Чаю хотите, охотник?
— Благодарствуйте, товарищ генерал. Горячего уже три дня не пил. Не откажусь.

Володя достал из рюкзака свою железную кружку и протянул ее генералу. Рохлин налил ему чаю до краев.
— Мне сказали, что Вы прибыли на войну самостоятельно. С какой целью, Колотов?
— Видел я по телевизору, как чеченцы наших из снайперских валят. Не могу терпеть это, товарищ генерал. Стыдно, однако. Вот и приехал, чтобы их валить. Денег не надо, ничего не надо. Я, товарищ генерал Рохля, буду сам по ночам на охоту уходить. Пусть мне место покажут, куда патроны и еду будут класть, а остальное я сам делать буду. Устану — через недельку приду, отосплюсь в тепле денек и снова пойду. Рации и всего такого не надо… тяжело это.

Удивленный Рохлин закивал головой.
— Возьми, Володя, хоть новую СВДэшку. Дайте ему винтовку!
— Не надо, товарищ генерал, я со своей косой в поле выхожу. Только патронов дайте, у меня сейчас всего-то 30 осталось…

Так Володя начал свою войну, снайперскую.
Он отоспался сутки в штабных кунгах, несмотря на минные обстрелы и жуткую пальбу артиллерии. Взял патроны, еду, воду и ушел на первую охоту. В штабе о нем забыли. Только разведка каждые три дня исправно приносила патроны, еду и, главное, воду в условленное место. Каждый раз убеждалась, что посылка исчезла.

Первым о Володе вспомнил на заседании штаба радист-«перехватчик».

— Лев Яковлевич, у «чехов» паника в радиоэфире. Говорят, что у русских, то есть у нас, появился некий черный снайпер, который работает по ночам, смело ходит по их территории и валит безбожно их личный состав. Масхадов даже назначил 30 тысяч долларов за его голову. Почерк у него такой — бьет этот молодец чеченцев аккурат в глаз. Почему только в глаз — кто его знает…

И тут штабные вспомнили про якута Володю.
— Еду и патроны из тайника берет регулярно, — доложил начальник разведки.
— А так мы с ним ни словом не перекинулись, даже и не видели ни разу. Ну, как он от вас тогда ушел на ту сторону…

Так или иначе, в сводке отметили, что наши снайпера их снайперам тоже прикурить дают. Потому что Володина работа давала такие результаты — от 16 до 30 человек укладывал промысловик выстрелом в глаз.

Чеченцы раскусили, что появился на площади Минутка русский промысловик. А так как на этой площади и происходили все события тех страшных дней, то и изловить снайпера вышел целый отряд чеченских добровольцев.

Тогда, в феврале 95-го, на Минутке «федералы», благодаря хитрому замыслу Рохлина, уже перемололи почти на три четверти личного состава «абхазский» батальон Шамиля Басаева. Немалую роль сыграл здесь и карабин якута Володи. Басаев обещал золотую чеченскую звезду тому, кто принесет труп русского снайпера. Но ночи проходили в безуспешных поисках.

Пятеро добровольцев ходили по передовой в поисках «лежанок» Володи, ставили растяжки везде, где он мог появиться в прямой видимости своих позиций. Однако это было такое время, когда группы и с одной и с другой стороны прорывали оборону противника и глубоко вклинивались в его территорию. Иногда так глубоко, что уже не оставалось никаких шансов вырваться к своим. Но Володя спал днем под крышами и в подвалах домов. Трупы чеченцев — ночную «работу» снайпера — хоронили на следующий день.

Тогда, устав терять еженощно по 20 человек, Басаев вызвал из резервов в горах мастера своего дела, учителя из лагеря по подготовке юных стрелков, снайпера-араба Абубакара. Володя и Абубакар не могли не встретиться в ночном бою, таковы уж законы снайперской войны.

И они встретились через две недели. Точнее, Абубакар зацепил Володю из буровской винтовки. Мощная пуля, убивавшая когда-то в Афганистане советских десантников навылет на расстоянии в полтора километра, прошила ватник и слегка зацепила руку, чуть пониже плеча. Володя, ощутив прилив горячей волны сочащейся крови, понял, что наконец-то началась охота и на него.

Здания на противоположной стороне площади, а, точнее, их развалины, сливались в Володиной оптике в единую линию. «Что же блескануло, оптика?», — думал охотник, а он знал случаи, когда соболь видел сверкнувший на солнце прицел и уходил восвояси. Место, которое он выбрал, располагалось под крышей пятиэтажного жилого дома. Снайперы всегда любят находиться наверху, чтобы все видеть. А лежал он под крышей — под листом старой жести не мочил мокрый снежный дождичек, который то шел, то переставал.

Абубакар выследил Володю лишь на пятую ночь — выследил по штанам. Дело в том, что у якута штаны были обычные, ватные. Это американский камуфляж, который носили чеченцы, пропитывался специальным составом, в нем форма была невидима в приборах ночного видения, а отечественная светилась ярким салатовым светом. Так Абубакар и «вычислил» якута в мощную ночную оптику своего «Бура», сделанного на заказ английскими оружейниками еще в 70-х.

Одной пули было достаточно, Володя выкатился из-под крыши и больно упал спиной на ступеньки лестницы. «Главное, винтовку не разбил», — подумал снайпер.
— Ну, значит, дуэль. Да, господин чеченский снайпер! — сказал себе мысленно без эмоций якут.

Володя специально прекратил кромсать «чеченские порядки». Аккуратный рядок 200-х с его снайперским «автографом» на глазу оборвался. «Пусть поверят, что я убит», — решил Володя. Сам же только и делал, что высматривал, откуда же до него добрался вражеский снайпер.

Через двое суток, уже днем, он нашел «лежанку» Абубакара. Он так же лежал под крышей, под полусогнутым кровельным листом на другой стороне площади. Володя бы и не заметил его, если бы арабского снайпера не выдала дурная привычка, — он покуривал анашу. Раз в два часа Володя улавливал в оптику легкую синеватую дымку, поднимавшуюся над кровельным листом и сразу уносимую ветром.

«Вот я и нашел тебя, абрек! Без наркоты не можешь! Хорошо…», — думал с торжеством якутский охотник. Он не знал, что имеет дело с арабским снайпером, прошедшим и Абхазию, и Карабах. Но убивать его просто так, прострелив кровельный лист, Володя не хотел. У снайперов так не водилось, а у охотников на пушнину — и подавно.

— Ну ладно, куришь ты лежа, но в туалет придется тебе встать, — хладнокровно решил Володя и стал ждать.

Только через три дня он вычислил, что Абубакар выползает из-под листа в правую сторону, а не в левую, быстро делает дело и возвращается на «лежанку». Чтобы «достать» врага, Володе пришлось ночью поменять точку стрельбы. Он не мог ничего сделать заново, любой новый кровельный лист сразу же выдаст позицию снайпера. Но Володя нашел два поваленных бревна от стропил с куском жести чуть правее, метрах в 50-ти от своей точки. Место было прекрасное для стрельбы, но уж очень неудобное для «лежанки».

Еще два дня Володя высматривал снайпера, но он не показывался. Володя уже решил, что противник ушел насовсем, когда на следующее утро вдруг увидел, что он «открылся». Три секунды на прицеливание с легким выдохом, и пуля пошла в цель. Абубакар был сражен наповал в правый глаз. Он почему-то, против удара пули, упал с крыши плашмя на улицу. Большое жирное пятно крови растекалось по грязи на площади дудаевского дворца.

«Ну вот, я тебя и достал», — подумал Володя без какой-либо восторженности или радости. Он понял, что должен продолжить свой бой, показав характерный почерк. Доказать тем самым, что жив, и что противник не убил его несколько дней назад. Володя всматривался в оптику в неподвижное тело сраженного противника. Рядом он увидел и «Бур», который он так и не распознал, так как таких винтовок ранее не видел. Одним словом, охотник из глухой тайги!

И вот тут он удивился: чеченцы стали выползать на открытое место, чтобы забрать тело снайпера. Володя прицелился. Вышли трое, склонились над телом.

«Пусть поднимут и понесут, тогда и начну стрелять!» — торжествовал Володя.
Чеченцы действительно втроем подняли тело. Прозвучали три выстрела. Три тела упали на мертвого Абубакара.
Еще четыре чеченских добровольца выскочили из развалин и, отбросив тела товарищей, попытались вытащить снайпера. Со стороны заработал российский пулемет, но очереди ложились чуть выше, не причиняя вреда сгорбившимся чеченцам.

«Эх, пехота-мабута! Только патроны тратишь…», — подумал Володя.

Прозвучали еще четыре выстрела, почти слившись в один. Еще четыре трупа уже образовали кучку.
Володя убил в то утро 16 боевиков. Он не знал, что Басаев отдал приказ во что бы то ни стало достать тело араба до того, как начнет темнеть. Его нужно было отправить в горы, чтобы захоронить там до восхода солнца, как важного и почтенного моджахеда.

Через день Володя вернулся в штаб Рохлина. Генерал сразу принял его как дорогого гостя. Весть о дуэли двух снайперов уже облетела армию.
— Ну, как ты, Володя, устал? Домой хочешь?
Володя погрел руки у «буржуйки».
— Все, товарищ генерал, работу свою выполнил, домой пора. Начинается весенняя работа на стойбище. Военком отпустил меня только на два месяца. За меня работали все это время мои два младших брата. Пора и честь знать…

Рохлин понимающе закивал головой.
— Винтовку возьми хорошую, мой начштаба оформит документы…
— Зачем? У меня дедовская… — Володя любовно обнял старый карабин.

Генерал долго не решался задать вопрос. Но любопытство взяло верх.
— Сколько ты сразил врагов, считал ведь? Говорят, более сотни… чеченцы переговаривались.

Володя потупил глаза.
— 362 человека, товарищ генерал.

Рохлин молча похлопал якута по плечу.
— Поезжай домой, мы теперь сами справимся…
— Товарищ генерал, если что, вызывайте меня заново, я с работой разберусь и приеду во второй раз!

На лице Володи читалась откровенная забота о всей Российской Армии.

/Алексей Воронин, pravoslav-voin.info/