«Только глухой не слышит барабаны войны»

Военная реформа Сердюкова-Макарова носила характер принудительной демилитаризации страны с целью превращения военной компоненты России в военную организацию, способную стать региональной составляющей НАТО, но, по определению, неспособной играть хоть какую-нибудь самостоятельную мировую роль. Идеологически она исходила из англо-американской системы взглядов неолиберализма.

Военная доктрина России, вслед за США,  признала лишь «три зла»:
— международный терроризм,
— религиозный экстремизм
— национальный сепаратизм.

Сегодня к ним добавляются кибертерроризм и, иногда, наркомафия, а все эти «три зла» представлены лишь бандами боевиков, пиратами, хакерами и партизанским подпольем. Поэтому за основу был взят основной стратегический вывод — России глобальная военная стратегия на воздушно-космических, океанских и сухопутных театрах войны не нужна, как следствие не нужна и массовая армия, способная защищать экономические интересы страны в мире, ибо серьезных врагов нет, а глобальную безопасность на маршрутах поставок сырья и топлива (в том числе и российского) обеспечивала военная мощь США и НАТО.

В ходе военной реформы были ликвидированы или «оптимизированы» (сведены к минимуму) структуры национальной стратегии, высшего звена национальной военной мысли и военного искусства, занимавшиеся как глобальными оценками обстановки так и выработкой национальной стратегии:

— Совет Безопасности РФ, который специально превращен в аморфный орган согласования, а не стратегического целеполагания;
— Главное разведывательное управление ГШ (ГРУ ГШ):
— Академия Генерального Штаба;
— сам Генштаб утратил все аналитические структуры, а его кадровый состав профессионально и качественно деградировал;
— национальное военное профессиональное образование перестало существовать как таковое.

В «новом облике» Вооруженных Сил исчезли субъекты оперативного искусства и стратегии — дивизии и армии, а значит, исчезли комдивы, командармы и полководцы, их взять негде, так как в России их подготовкой сегодня не занимается никто.

В целом, из-за стратегических ошибок в целеполагании, необразованности, незнания, неумения, предвзятости и политической трусости нашего политического истеблишмента и генералитета, в результате перехода к «новому облику» мы сейчас имеем Армию:

— бессмысленную, так как советская военная мысль умерла, а новой российской военной мысли нет, и вся наша военная, прежде великая, «стратегия» спустилась на уровень боя батальона за взятие или оборону деревни, так как бригада по-другому не воюет, а дивизий и армий нет;
— безмозглую, так как профессионального военного образования в России уже нет, офицеры не учатся, так как их некому, нечему, негде и не на чем учить, а Генштаб на роль «мозга армии» не тянет;
— слепую, глухую и немую, так как военная разведка уничтожена как таковая, а наша связь и вся военная информационная сфера отстает от наших «вероятных друзей», навсегда;
— бессильную, так как нет современного оружия и иногда просто нечем стрелять;
— обездвиженную, так как средств совершения стратегического маневра нет даже в пределах одного театра военных действий;
— бесцельную, так как она сама не понимает, зачем она такая нужна;
— бесконтрольную, так как ее не контролирует ни государство, ни общество, ни даже собственное командование;
— и, в целом, бесполезную, так как она ничего, как специальная боевая государственная корпорация, не может.

Что же делать теперь, когда запал войны, как вооруженной борьбы, на Большом Ближнем Востоке уже горит, а Генри Киссинджер оповестил мир, сказав, что: «Только глухой не слышит барабаны войны»?

Ответ один — быстро и качественно восстанавливать свою национальную военную мощь, так как только она является в современном мире единственным фактором, обеспечивающим безопасное развитие и исторический успех нации.

Вернувшийся в мае 2012 г. на президентский пост Верховный Главнокомандующий В.Путин занялся национально ориентированным военным строительством. Прозвучали перспективные планы огромных военных расходов. На пост вице-премьера по военно-техническим вопросам и исполнения программы вооружений был назначен патриот Дмитрий Олегович Рогозин.

А в ноябре 2012 г. министром обороны в звании генерал армии был назначен волевой, опытный, умный и хорошо себя чувствующий в атмосфере чрезвычайных ситуаций Сергей Кужегетович Шойгу.

Согласно теории войны, Армия является олицетворением и концентрированным выражением силы нации, силы, как способности государства добиваться необходимого результата — целей национальной стратегии, в том числе и путем принуждения к изменению поведения тех или иных объектов социума, участников политического процесса, субъектов мировых взаимодействий.

Для этого Армия должна быть тем, чем она обязана быть по своему прямому предназначению, то есть, в мирное время — учиться воевать и не допускать желания воевать с Россией, а в военное время – воевать успешно и побеждать в войне.

Не касаясь вопросов перевооружения Армии, Авиации и Флота, вопросов социальной защиты их кадрового состава и общих вопросов мобилизации, считаем важным обратить внимание Президента и Министра обороны на обязательность следующих действий:

— воссоздать ГРУ ГШ в полном объеме его структур, полномочий, кадрового состава и возможностей;
— создать Командование специальных операций;
— создать структуру по вопросам военного профессионального образования, информации и военной науке;
— создать Центр стратегического и социологического анализа;
— создать институт подготовки (переподготовки) преподавательского и командного состава учреждений военного профессионального образования;
— в состав боевой и оперативной подготовки штабов и войск включить новый обязательный элемент «Самостоятельная подготовка»;
— воссоздать инфраструктуру военной культуры в гарнизонах и частях;
— разработать и внедрить государственную идеологию воинской службы;
— разработать и внедрить новое Положение о прохождение службы офицерским составом, ввести, в том числе, новое понимание категории «служба в запасе»;
— ввести армейскую авиацию в Сухопутные войска и стратегические группировки;
— на каждом стратегическом направлении создать по 1-2 общевойсковой армии и общевойсковые дивизии, включив в каждую необходимое количество войск, сил и средств, в качестве общевойсковой основы группировок войск, и так далее.

Очевидно, что у нас, то есть у российского экспертного сообщества имеются ответы практически на большинство вопросов нашего государственного и военного строительства, подобных предложений может быть много, и они могут поступать из любого края России. Важно осознать, что необходимо выслушивать всех, кому есть что сказать, предложить, и кто хочет помочь Родине. Вот почему так жизненно необходим институт независимой экспертизы, единственно способной правильно и по достоинству оценить как качество каждой идеи или проекта, а также и их совокупность.

Александр Владимиров, генерал-майор, Президент Коллегии военных экспертов,
Член Совета по национальной стратегии, кандидат политических наук

*****

«Большая война» неизбежна

Объективные антагонистические противоречия современного мирового хозяйства, которые стали результатом драматического кризиса глобальной экономики массового производства и массового потребления, которая сформировалась на технологиях пятого технологического уклада делают всё более неизбежной «большую войну».

Механизм мировой экономики последние десять-пятнадцать лет пробуксовывает по многим причинам: дефицит природных ресурсов, непрекращающийся рост огромных государственных, корпоративных и социальных долгов, стремительное размывание среднего класса — социальной основы модели массового потребления, рост массовой бедности, критическая глобальная социально-экономическая дифференциация и т.д.

Вывод же в следующем: та социально-экономическая структура «неокапитализма», как она сложилась в 40-е и 50-е годы ХХ столетия, перестала соответствовать быстро изменяющимся экономико-технологическим тенденциям. Альтернатива предельно проста: или ВОЙНА, или РЕВОЛЮЦИЯ!

Но на всю эту систему постоянно усложняющихся проблем накладывается все более неуправляемый кризис в сфере межукладных противоречий. Начался переход в шестой технологический уклад, причем в этом процессе абсолютно лидируют США. Но, с одной стороны, сам этот переход вызывает растущую глобальную напряженность, поскольку социумы большинства стран по-прежнему жестко привязаны к пятому укладу. С другой стороны, даже в Соединенных Штатах социальные, рыночные, правовые, политические структуры не приспособлены для тех кардинальных изменений, которые несут технологии шестого уклада.

Если вспомнить недавнюю историю, то именно войны 30-40 годов ХХ века дали основной толчок формированию новых экономических, социальных и политических систем, которые приспособили общества к изменениям, вызванных технологиями пятого уклада. Однако сегодня ситуация гораздо сложнее.

Прежде всего, речь идет о субъективном факторе. Повсеместно происходит неуклонное возрастание и усиление стратегической неопределенности. Это означает, что лидеры, элиты, правящие классы, научные и экспертные сообщества на самом деле просто не знают, что будет завтра, и как реагировать на принципиально непредсказуемые вызовы. Цивилизационный кризис – это уже сформировавшаяся реальность. Появление альтернативных цивилизационных проектов, новых системных идеологий, принципиально новых лидеров – это дело ближайших десяти-пятнадцати лет. Но в истории конкуренция между макропроектами всегда проходит под знаком императива: «или-или». Следовательно, и с этой стороны «большая война» становится неизбежной.

Есть любопытная закономерность, которая постоянно проявляется за последние 250-300 лет: нарастание циклических противоречий капитализма обязательно приводят к некой большой войне внутри 60-летнего цикла.

Если же говорить о конкретных трендах, которые подтверждают вывод о скачкообразном нарастании вероятности «большой войны» то этот процесс:

— во-первых, проявляется в ускорении качественной и количественной гонки вооружений в последние пять–семь лет;

— во-вторых, происходит обострение негласной, но жесткой конкуренции мобилизационных проектов, прежде всего, американского и китайского, но не только. Эффективность мобилизационных проектов решающим образом определяется уровнем консолидации национальной элиты, степенью интегрированности социума, наличием государственной воли для адекватного реагирования на угрозы, вызовы и риски и т.д.

— в-третьих, возрастает роль и влияние военно-разведывательной элиты в рамках правящего класса США и КНР. Причем понятие «разведка» в данном случае необходимо трактовать расширительно – как основной тип т.н. «умного оружия».

Каков может быть образ «большой войны», прежде всего, в отношении нашей Родины? Каков может быть наиболее адекватный пример или аналог такой войны?

Конечно, системный кризис Советского Союза был реальностью, но не предопределенной заранее. Я убежден, что во второй половине 80-х годов СССР был сокрушен в результате принципиально новой рефлексивной системной войны, с использованием рефлексивных технологий и моделей стратегического прогнозирования, стратегического планирования и стратегического управления руководством противника на различных уровнях.

Основные принципы и предпосылки такого подхода были заложены в результате «революции Макнамары» в Пентагоне в 60-е годы ХХ века. Соответственно, главным субъектом такой рефлексивной системной войны против Советского Союза стало военно-разведывательное сообщество США.

Поэтому, если размышлять и говорить о предстоящей «большой войне», то это, прежде всего, не ракеты, танки и подводные лодки, а сложные системные процедуры и технологии воздействия на управляющие центры противника. То есть, приближающаяся «большая война» во многом станет закономерным продолжением войны 80-х годов, однако с гораздо более драматическими последствиями.

Парадоксально, но у нас не было, и нет адекватного анализа причин стратегического поражения в 80-е годы, нет соответствующего детального документа, нет соответствующей имитационной модели. Но, в любом случае, такой системный, многофакторный анализ должен был стать одной из главных задач Совета безопасности РФ. Но не стал. Хотим мы того или нет, но надо констатировать, что из стратегического поражения Советского Союза так и не были извлечены соответствующие уроки. Поэтому, повторение многих фатальных ошибок 80-х практически неизбежно.

Период, в который мы вступили после 2007 года, скорее напоминает ситуацию 80-х, чем положение в 30-е годы. С точки зрения стратегических императивов, необходимо скорее готовиться к жесткой конфронтации, сходной с тотальной войной против СССР в 80-е годы, чем с Великой Отечественной войной.

В нынешней глобальной кризисной ситуации важнейшее значение имеет фиксация понятия «победа» в рефлексивной системной войне. Цель «победы» в такой войне для военно-разведывательной элиты США заключается в том, чтобы использовать все основные ресурсы потенциального противника (России) для реализации долгосрочной политико-экономической стратегии. Смысл этой стратегии заключается в том, чтобы сформировать и реализовать глобальную модель управляемого переформатирования экономических, социальных и политических структур, соответствующих технологическим комплексам шестого уклада.

Поэтому, предстоящая большая война – это:
— война, во-первых, системная;
— во-вторых, война, где основными игроками являются сложные, рефлексивные системы;
— в-третьих, это война за обладание решающим потенциалом глобального управления.

С этой точки зрения ракетно-термоядерная война, в принципе неприемлемая с разных точек зрения, становится возможной только на финальной стадии развития целенаправленной конфронтационной спирали, в случае потери управляемости такой спиралью. Поскольку термоядерное столкновение станет конечным сражением с нулевой суммой для всех участников, то одна из главных задач рефлексивной системной войны добиться стратегического выигрыша как можно на более ранних стадиях развертывания конфронтационной спирали.

Основными вехами конфронтационной спирали являются:
— раскол элиты или правящего класса как финальная стадия направляемого кризиса ценностной системы или системы смыслов;
— деморализация армии и военной элиты;
— искусственное, направляемое управление деградацией внутренней социально-экономической ситуации;
— целенаправленное формирование соответствующих внешних кризисных факторов;
— постепенное стимулирование социально-политического кризиса;
— одновременная интенсификация различных форм и моделей психологической войны;
— активизация массовых панических настроений, полная деморализация ключевых государственных институтов;
— демонизация неприемлемых лидеров, лоббирование «агентов влияния», интеграция соответствующих схем внутреннего управления;
— уничтожение внешнего коалиционного потенциала стратегического противника и т.д.

Шамиль Султанов, конфликтолог

*****

/По материалам Третьего заседания Изборского клуба, zavtra.ru/