Новому руководству Минобороны предстоит устранить ошибки и вывести Вооружённые силы РФ на мировой уровень. Смена власти в Министерстве обороны актуализировала вопрос о военной реформе. Что из наследия проштрафившегося министра Сергей Шойгу сохранит, от чего откажется и в каком направлении дальше будут развиваться наши Вооруженные Силы?
Бывшему министру обороны справедливо вменяют в вину небывалый расцвет коррупции в военном ведомстве, выразившийся, в частности, в закупках иностранной военной техники по заведомо завышенным ценам, включая французские вертолетоносцы «Мистраль» (планы закупить итальянские бронетранспортеры «Кентавр» пока не успели осуществиться). Обвинения в коррупции, как показывает разворачивающееся сейчас дело «Оборонсервиса», имеют под собой основания.
Можно надеяться, что новый руководитель военного ведомства коррупционную составляющую в наследии экс-министра устранит. Но ему предстоит понять, что из сделанного предшественником стоит сохранить, а от чего следует решительно отказаться. Кстати сказать, Сергей Шойгу успешно продолжает традицию. Он уже третий министр обороны, не являющийся выходцем из военного ведомства. Министерство по чрезвычайным ситуациям было создано на базе главным образом службы гражданской обороны Советской армии. Однако в подавляющем большинстве стран мира службы гражданской обороны подчиняются не военным, а гражданским ведомствам.
Калька не сработала
Анатолий Сердюков пытался перестроить российские Вооруженные Силы по западным, прежде всего американским образцам. Посмотрим, что получилось, а что нет. Экс-министр продекларировал необходимость замещения всех невоенных функций в структуре Вооруженных Сил гражданским персоналом, то есть перевод на аутсорсинг (обслуживание гражданскими организациями) системы обеспечения и обслуживания ВС России. В принципе идея разумная.
В американской и других армиях НАТО давно уже нет строительных частей. Строительство объектов для ВС и их хозяйственное обслуживание осуществляются гражданскими организациями. Солдаты не отвлекаются от боевой подготовки для выполнения хозяйственных работ. А во время стоянок в портах США боевые корабли потребляют топливо и электрическую энергию, поставляемые гражданскими организациями с берега, чтобы не вырабатывать зря ресурс корабельных силовых установок. Все замечательно.
Только в условиях России получилось так, что в одном уважаемом военном вузе уборщица, представлявшая обслуживающую данное заведение гражданскую фирму, получала зарплату большую, чем кадровые подполковники, многие годы там преподающие. Здесь сказалась как низкая зарплата российских военнослужащих, так и то, что подряды на гражданское обслуживание структур Министерства обороны передавались фирмам, которые завышали стоимость услуг.
Но кое в чем Сердюков пошел дальше своих американских коллег и их союзников по НАТО. Так, Сердюков фактически вознамерился уничтожить военную медицину, заменив ее гражданскими медицинскими учреждениями. Между тем в армиях стран Северо-Атлантического договора военной медицине придается важное значение. Действительно, практическое решение задач по медицинскому обеспечению войск НАТО предполагается осуществлять совместными усилиями военно-медицинских служб и гражданских органов здравоохранения. Однако это означает, что в случае возникновения конфликтов большой интенсивности со значительным числом раненых и больных в помощь военным медикам будут мобилизованы гражданские медучреждения.
В вооруженных силах стран НАТО медицинское обеспечение на поле боя осуществляется штатными медицинскими подразделениями и частями армейских корпусов, дивизий, бригад, полков, батальонов и равных им соединений, частей и подразделений. Медобслуживание ведется медицинскими органами, находящимися в оперативном подчинении полевых армий, групп армий, объединенных авиационных и морских командований. Военные медицинские учреждения также обслуживают ветеранов вооруженных сил.
В США медицинская служба Министерства обороны (Military Health System) насчитывает около 128,5 тысячи человек военнослужащих и примерно такое же число гражданского персонала. Она обслуживает военнослужащих и членов их семей, военных пенсионеров и членов их семей и семьи погибших военнослужащих. При этом предполагается широкое использование гражданских медицинских учреждений для лечения военнослужащих и членов их семей там, где по финансовым соображениям нецелесообразно содержать военные медучреждения, например в крупных городах, что не означает, однако, упразднения штатных военно-медицинских организаций. Нередко их переводят в резерв вооруженных сил, что удешевляет их содержание.
Кроме того, Министерство обороны США может оплачивать лечение военнослужащих и членов их семей в частных клиниках, но здесь действует ряд ограничений и часть средств военным приходится платить самим. Разумеется, речь не идет об оказании медпомощи в зоне боевых действий. Ведь гражданского медика не заставишь поехать вместе с войсками в горячую точку в случае возникновения конфликта. Поэтому в США активно привлекают на военную службу высококвалифицированный медицинский персонал. Для этой цели действует система специальных надбавок и премий, призванных выровнять оклады военных медиков с гонорарами врачей гражданского сектора.
На практике реформы по передаче функций тылового обеспечения Вооруженных Сил РФ гражданским структурам привели к развалу системы, существовавшей в советские времена, но работоспособной альтернативы ей пока не создано.
Министру обороны Сергею Шойгу придется решать эту проблему. К сожалению, Россия действительно не Америка и объективных условий для полной передачи невоенных функций гражданским компаниям, хоть государственным, хоть частным, в нашей стране сейчас нет. Этому препятствуют как коррупция, так и отсутствие конкуренции и тесная связь компаний с государственными органами. В результате услуги и товары гражданские подрядчики Минобороны поставляют по завышенным в разы ценам.
Еще одно нововведение Сердюкова, которое вряд ли стоит сохранить, – значительная дифференциация зарплаты между офицерами, состоящими в одних и тех же чинах и выполняющих одинаковые должностные обязанности в одних и тех же гарнизонах. Данная практика разлагает военнослужащих и создает почву для коррупции и произвола со стороны командиров.
Ну а о такой мелочи, как новая военная форма, которая оказалась не слишком пригодна не столько для российских климатических условий, сколько для существования отечественной текстильной и швейной промышленности, и говорить нечего. Это, пожалуй, та сердюковская ошибка, которую поправить легче всего. Правда, пока разработают более простой и подходящий проект обмундирования и произведут его в необходимом количестве комплектов, пройдет несколько лет. Все это время солдатам придется ходить в прежней – новой, но уже успевшей устареть форме, и ее придется спешно модернизировать.
Программа перевооружения
Сергей Шойгу заявил, что военную реформу он будет продолжать. Действительно, в начатой прежним министром обороны реформе есть определенное рациональное зерно. Это сокращение военной бюрократии, создание кадрового унтер-офицерского корпуса, фактически – постепенный переход к профессиональной армии путем превращения всех частей Вооруженных Сил в части постоянной боевой готовности. Однако при нынешних темпах этот переход может растянуться еще на 10–15 лет, и завершение реформы, возможно, придется уже на другую геополитическую ситуацию.
В то же время Анатолий Сердюков не рискнул прямо заявить о сроках перехода к профессиональной армии и отказа от призыва. Он лишь постарался облегчить службу призывникам и сумел уменьшить масштаб дедовщины. Между тем задумана грандиозная программа перевооружения российских Вооруженных Сил на сумму 19 триллионов рублей за десять лет.
Не будем подробно ее разбирать, но можно констатировать одно: для новейших и дорогих образцов вооружения, боевой техники и средств управления необходимы профессиональные сержанты и солдаты-контрактники. Места для призывников-срочников в системе ВС просто не остается. При этом зарплата солдат и сержантов-контрактников, равно как и зарплата офицеров, должна быть намного повышена, поскольку дорогую технику и вооружение опасно доверять бедным военнослужащим.
Но все вооружения, которые собираются освоить, необходимо проверить с точки зрения соответствия Военной доктрине, а саму эту доктрину надо привести в соответствие с реалиями времени и настоящими, а не мнимыми потенциальными противниками. Анатолий Сердюков и тогдашний начальник Генштаба генерал Николай Макаров, обосновывая в докладе министра обороны Государственной думе в конце 2008 года необходимость ликвидации кадрированных частей и значительного сокращения численности резервистов и находящихся на действительной службе офицеров Сухопутных войск, утверждали, что в настоящее время и в обозримом будущем угроза внезапного широкомасштабного нападения на нашу страну со стороны противника, потенциально имеющего силы и средства для такого нападения (а это США, НАТО и Китай), отсутствует.
Для осуществления вторжения потребуется длительный период отмобилизования, развертывания и сосредоточения сил и средств у российских границ, что не может пройти незамеченным. И в угрожаемый период Россия, дескать, успеет призвать и обучить достаточное число резервистов, чтобы успешно вести большую сухопутную войну.
В данном случае руководители военного ведомства лукавили, чтобы не пугать народ. В действительности и военные, и политики хорошо понимают, что для большой сухопутной войны ни с США и НАТО, ни с Китаем никаких людских ресурсов России, хоть обученных, хоть необученных, не хватит, да и никакой большой сухопутной войны с этими государствами в принципе быть не может. Ведь даже если вдруг Китай или НАТО вздумают напасть на Россию, наша страна как слабейшая сторона конфликта вынуждена будет очень скоро перевести его на уровень обмена ракетно-ядерными ударами, которые в любом случае нанесут неприемлемый ущерб потенциальным агрессорам.
Таким образом, до тех пор пока Россия сохраняет достаточный потенциал ракетно-ядерного сдерживания, никакая большая сухопутная война для нее в принципе невозможна и готовиться к ней – напрасная трата денег и ресурсов.
Также относительно проведенной реорганизации структуры сухопутных сил с преобразованием полков и дивизий в бригады, которые должны быть подчинены оперативным командованиям, объединяющим все виды Вооруженных Сил, – такая структура управления войсками больше подходит не для широкомасштабного вооруженного конфликта, а для малых региональных конфликтов и миротворческих операций в зоне СНГ.
Итак, российским Вооруженным Силам в обозримом будущем необходимо сохранять достаточный стратегический ракетно-ядерный потенциал сдерживания, а также иметь достаточные силы ПВО, Сухопутных войск и флота. Кроме того, надо располагать достаточными силами для ведения региональных конфликтов малой интенсивности в зоне СНГ. Нужно также принять во внимание, что российские ВС должны быть готовы к ведению антипартизанской войны малой интенсивности, подобной той, что сейчас идет на Северном Кавказе.
Быть готовыми к войне
В то же время приходится признать, что к ведению антипартизанской войны большой интенсивности, сходной с той, которую американцы и их союзники вели в Ираке и все еще ведут в Афганистане, наши войска пока не готовы и могут участвовать в таких войнах только в составе более широкой коалиции.
Возможно, в дальнейшем Российской армии следует стремиться достичь способности вести антипартизанскую войну большой интенсивности. Но вот ориентироваться, как это делают американцы, на умение ведения одновременно одной или двух больших региональных войн, армии РФ явно не следует как из-за нехватки сил и средств, так и из-за отсутствия в обозримом будущем угрозы возникновения такого конфликта у российских границ.
Точно так же не стоит грезить о строительстве больших авианосцев, о чем мечтают некоторые адмиралы и представители оборонно-промышленного комплекса. Шансы на успешную реализацию этого весьма затратного и сложного проекта невелики. Но даже если произойдет чудо и удастся через несколько десятилетий построить вполне боеспособный авианосец, на который научатся садиться наши летчики на специально разработанных для этого самолетах, то очень трудно будет найти для него реальное боевое применение из-за отсутствия у России океанских коммуникаций, которые требуется охранять.
/Борис Соколов, vpk-news.ru/
