Военное образование: каким ему быть?

Негативные результаты налицо

Не могу обойти вопрос глубокой модернизации российских Вооруженных Сил. Результаты этого процесса мы наблюдали на параде в честь 67-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне. Многие проходившие по Красной площади образцы военной техники и вооружения – разработки 70 и 80-х годов прошлого века, 30–40-летней давности.

Посещая воинские части и учреждения, мы с А.Н.Каньшиным были неоднократно свидетелями того, как после внедрения жестких требований к выполнению государственного образовательного стандарта в военно-учебных заведениях Министерства обороны выпускники-офицеры боятся работать со своими подчиненными, убегают, уходят от них.

Почему? Потому что в процессе обучения в курсантах не развивали качества лидера воинского коллектива. Они не могут выполнить установку важнейшего принципа воинского обучения – «делай как я». А когда в строю стоят еще и контрактники – сейчас смешанный принцип комплектования – и когда они зачастую на пять-десять лет старше молодого лейтенанта, только-только окончившего училище, проблема обостряется.

В нынешних училищах отдается приоритет следованию букве государственных образовательных стандартов, но совершенно не прививаются качества лидера. В ситуации, когда выпускник не обладает достаточными педагогическими, воспитательными качествами, знаниями, задача становления и воспитания молодых людей в любых коллективах Вооруженных Сил становится проблематичной.

Предложенная перспективная система военного образования максимально приближена к системе подготовки гражданских кадров. Но в условиях гражданской жизни достаточно получить высшее образование по базовой специальности и затем по мере служебного роста, продвижения получать подпитку на различных факультативах или курсах. Этот подход оправдан на «гражданке». Такая система экономически выгодна и намного дешевле обходится государству. Но сможет ли она отвечать требованиям, которые предъявляются офицерам Вооруженных Сил?

Дело в том, что пришедшие в Министерство обороны гражданские люди, к большому сожалению, не признают особого характера военной службы. При всем моем уважении к гражданским профессиям нужно признавать, что есть единственная профессия – офицер, которая наделяет человека правом отдавать приказы в боевой обстановке. Очень важно знать, что за человек стоит за таким приказом. Достаточно ли он подготовлен в военном отношении? Или является просто ремесленником, абсолютно не наделенным знаниями в области применения вооружения и военной техники и неспособным воспитывать и готовить подчиненный ему личный состав, а также руководить им.

Фактическая ликвидация высшего военного образования, как предлагает новая система, ликвидация академий ведут к наставничеству, к ремесленничеству. Дело в том, что никакие курсы не могут дать фундаментальных знаний. А тем более нужно учитывать, что в целом военная наука имеет свои специфические компоненты. Это тактика, совершенно отдельная область управления войсковыми подразделениями. Это оперативное искусство и стратегия. Вот этим трем китам, трем главным задачам в ратном деле отвечала выстроенная система военного образования в советский период.

Екатерина Приезжева как данность приводит утверждение о том, что вузы нужно укрупнять, число или пропорции преподавательского состава не соответствуют требованиям подготовки курсантов. Кто автор данной «истины»? Действительно, раньше мы имели затратную систему образования. Были распространены училища с малым постоянным и переменным составом примерно на 1200 человек (600 преподавателей и 600 курсантов). Ну, так мы готовим не просто какого-то экономиста, который затем будет встречаться со своими подчиненными с 9 до 18 часов ежедневно и два раза на пикнике летом где-нибудь на пруду.

Офицер – это человек, который будет день и ночь заниматься вопросами подготовки личного состава, действовать в условиях неординарных, приближенных к боевой обстановке во время учений, а то и в реальной боевой обстановке. Нынешнее поколение офицеров уже по три-пять раз поучаствовало в различных военных конфликтах.

Перевод командных училищ на пятилетний срок обучения оцениваю положительно. Однако считаю, что долю практических занятий, в том числе и по воспитанию лидерских качеств, необходимо увеличить. А ликвидация системы высшего военного образования в видовых академиях и далее в Академии Генерального штаба – это ошибка. Вся военная наука и подготовка видов и родов войск Вооруженных Сил основаны на общевойсковой тактике, оперативном искусстве и стратегии.

Представителю любого вида или рода войск необходимо дать общую систему знаний о действиях подразделений, частей, соединений, объединений на тактическом и оперативном уровнях и только затем – специальную подготовку. Это делается для координации своих действий с действиями сухопутных группировок, что очень сложно и до сих пор является проблемой.

Никто не готовит преподавателей оперативного искусства в различных высших учебных заведениях. Иногда диву даешься, когда приезжаешь в какую-либо академию и видишь, кто преподает тактику или оперативное искусство. А потом выпускники высшего военного учебного заведения, не имея представления о том, как действует сухопутная группировка, сбрасывают авиационные бомбы на свои боевые порядки или наносят по ним артиллерийский удар.

Речь зашла о том, чтобы добиться повышения качества преподавательского состава, проводить периодическую аттестацию. Мировой опыт вроде бы учитывается. Но практику работы с преподавательским составом в военных вузах зарубежных стран скорее следует назвать ротацией, а не аттестацией.

Например, в вооруженных силах Франции преподаватель академии не может находиться более четырех лет в своей должности. Он обязательно должен быть заменен офицером, который приходит из войск. Мы тоже раньше ставили вопрос о переходе на такую систему. Однако это связано с большими издержками, поскольку нужно служебное жилье и соответствующая база. Я понимаю, что сейчас военные преподаватели и ученые также вряд ли поддержат подобное предложение. Дело в том, что не каждый хороший войсковой командир способен стать хорошим преподавателем в военном вузе, но войсковой опыт так или иначе надо доводить до курсантов и слушателей.

Еще один острый вопрос. Изгнание военных учебных заведений из столицы и других крупных культурных центров. Приведу пример Академии радиационной, химической и биологической защиты. Ее перевели в Кострому и пригласили ветеранов для того, чтобы посмотрели, как вуз обустроился на новом месте. Министерство обороны на самом деле очень многое сделало, чтобы там были созданы все условия для обучения офицерского состава.

Но представьте себе, что офицер и его семья, его дети будут жить три года в городе, с моей точки зрения, с подмоченной репутацией. Я имею в виду пьянство, безработицу, разруху. Считаю, что в данном городе негде получить какие-то дополнительные знания, приобщиться к мировой культуре. Поэтому выпускники и понесут дальше по жизни примитивизм во всем – в быту, в жизни, в поведении и так далее. Я уверен в этом на сто процентов.

Раньше не случайно высшие военные учебные заведения размещали в столице, в культурных центрах. Пример из личного опыта: там, где офицерский состав окончил учебные заведения, побывал за границей, в группах войск прослужил, он нес туда, в глубинку, в дальние гарнизоны и культуру, и просвещение и самым положительным образом влиял в целом на ситуацию в том или ином регионе.

Конечно, из всего того, что было предложено, положительным можно назвать только первый этап – перевод военных училищ на пятилетний срок обучения. Тем не менее, необходимо усилить программу формирования командирских качеств.

Что касается видовых академий, в обязательном порядке их нужно оставлять. Но не только оставлять, а общевойсковую академию опять вернуть к трехлетнему сроку обучения. Два года для получения высшего военного образования офицером недостаточно. В ПТУ два года учат на штукатура.

Когда перешли на двухлетний срок обучения, я специально пошел в общевойсковую академию, посмотрел, как проводит преподаватель занятие по важнейшему предмету – принятию командиром мотострелкового, танкового полка решения. Всего лишь четыре часа отводится на это занятие, хотя от заложенных здесь навыков будут зависеть судьбы тысяч людей. Это недопустимо мало. Вся система была нарушена. Поэтому нужно вернуться к трехлетнему сроку обучения в обязательном порядке.

Теперь, что касается преподавателей. Если ликвидировать все высшие военные учебные заведения, офицеры будут получать только начальное военное образование.

Но где же они на курсах освоят оперативное искусство и стратегию? Кто будет обучать, откуда возьмутся эти преподаватели?

Рассмотрим историю с Воронежским институтом. Ликвидировали Академию инженерных войск, но создали две новые академии – для МЧС и Пограничных войск. Не оспариваю принятых решений. Но ведь раньше офицеры-пограничники обучались в общевойсковых академиях, поскольку во время боевых действий Пограничные войска сражались вместе с группировками Сухопутных войск, выполняли общие задачи.

Сейчас все разделили. А нам говорят, что сэкономлены какие-то средства. Считаю это ошибкой, все-таки мы готовим человека, который с первого и до последнего дня будет служить государству, учить подчиненных, станет заниматься самообразованием в процессе прохождения службы. И он будет, я надеюсь, достойно представлять наше государство везде.

(Юрий Букреев, генерал-полковник)

Уничтожается ключевое звено

Мы в Государственной думе, не сговариваясь с Общественной палатой, недавно провели аналогичные слушания по состоянию военного образования. Как видите, сразу в двух органах, представляющих законодательную власть и общественность страны, независимо друг от друга почувствовали: что-то неладное происходит в крайне важном, ключевом секторе обеспечения нашей национальной безопасности.

У нас в Госдуме, в Комитете по обороне также вызывает глубокую тревогу состояние военного образования. В любом деле есть ключевое звено, взявшись за которое вытягиваешь всю остальную цепочку. С точки зрения обеспечения национальной безопасности и обороны страны это офицерские кадры. Давайте вспомним относительно недавнюю историю.

В 1918 году Германия проиграла Первую мировую войну и была ограничена в праве иметь тяжелое вооружение, в количественных параметрах армии и флота, которые вообще запрещалось оснащать рядом образцов боевой техники. По Версальскому мирному договору союзники по Антанте разрешили немцам содержать рейхсвер численностью 100 тысяч человек.

Что сделали германские военачальники во главе со знаменитым генералом фон Сектом? Все 100 тысяч военнослужащих рейхсвера фактически могли быть офицерами. То есть немцы поступили абсолютно правильно, сохранив и нарастив офицерский костяк. Именно на этой основе был создан тот самый вермахт, который в клочья разнес всю Западную Европу.

Что происходит у нас? Мы движемся в диаметрально противоположных направлениях. Одно из первых решений в рамках так называемого обновления Вооруженных Сил – массовое увольнение наиболее опытных офицерских кадров. 200 тысяч офицеров пошли под сокращение. То есть кадровые военнослужащие, имевшие боевой опыт войн в Афганистане и на Северном Кавказе, в других горячих точках, оказались не нужны армии.

Люди, получившие прекрасное образование в лучших и потому прославленных советских военных учебных заведениях, стали лишними, выброшенными. Вместе с ними под нож сокращений пошли 150 тысяч прапорщиков и мичманов. Многие из них – те самые специалисты, которые обеспечивают боеготовность особенно технических видов Вооруженных Сил. То есть первый удар был нанесен в самое важное место.

Что нам предлагается взамен? Концепция неких профессиональных сержантов. Что это такое? Люди, которые получают подготовку в течение двух с половиной лет неизвестно где и неизвестно по каким специальностям. Насколько я знаю, в Рязанском училище ВДВ эта подготовка провалилась. Потому что программа не комплексная, нет соответствующего обеспечения. Но самое главное – что такое российский профессиональный сержант в условиях нынешней современной войны?

Что собой представляет современная война? Это не вражеские танки, прущие через границу. Это, прежде всего удары, наносимые средствами воздушно-космические нападения. Мы с вами прекрасно видели печальную участь тех стран, у которых не оказалось достойной системы противовоздушной обороны. Начиная с Югославии в 1999 году. Вместе с Николаем Ивановичем Рыжковым мы одними из первых побывали на месте воздушных налетов.

Я видел, как НАТО, не введя ни одного солдата на территорию Югославии, буквально разгромило эту страну. Как, чем? Благодаря применению крылатых ракет, управляемых авиационных бомб. Мне довелось увидеть два нефтеперерабатывающих завода, куда американцы точечно положили по 200 КР и УАБ. То есть современная война – это средства воздушно-космического нападения.

Что происходит у нас? Основной удар, помимо всего прочего, был нанесен и по системе образования Сухопутных войск. Я имею в виду ликвидацию Военной академии бронетанковых войск имени Малиновского, Военно-инженерной академии имени Куйбышева. Прошло слияние ряда вузов Минобороны в военный учебно-научный центр Сухопутных войск «Общевойсковая академия Вооруженных Сил Российской Федерации».

Сейчас удар наносится по системе подготовки кадров для ВВС и ПВО. Я имею в виду, прежде всего, фактическую ликвидацию Военной академии ВКО имени Маршала Советского Союза Жукова в Твери (ВА ВКО) и Военно-воздушной академии имени профессора Жуковского и Гагарина (ВУНЦ ВВС ВВА). Производится это очень любопытным способом. Опять так называемое слияние, якобы объединение.

И что это за слияние, когда могучие, я не преувеличиваю этого слова, всемирно известные академии имени Жуковского и имени Гагарина присоединяются к бывшему училищу тыла в Воронеже, которое почему-то стремительно начинает надуваться.

И что при этом происходит? Туда перекидывают названия, теперь академия в Воронеже будет академией имени Жуковского и имени Гагарина, но это пустая скорлупа. Потому что никто практически из профессорско-преподавательского состава двух академий в Воронеж не поехал. А мы с вами прекрасно знаем: учебное заведение – это не здание с евроремонтом, это в первую очередь преподавательский состав. И этот могучий по всем мировым меркам профессорско-преподавательский и научный состав, всемирно известные люди остались в Москве по понятным причинам.

Кто будет готовить офицеров для ВВС в Воронеже? Инженеры полков? Да, они знают, куда какая гайка привинчивается, но им неведомы знания из области военной теории, из сферы организации и управления боем и операцией. Это однозначно и ясно как божий день.

У меня совершенно не укладывается в голове то, что сейчас происходит и в ВА ВКО. Когда начинаешь разбираться, выясняются очень интересные вещи. Военно-космическая академия имени Можайского специализировалась на подготовке технарей. Да, эти люди знают, как запустить космический аппарат, отследить его орбиту, организовать связь.

Но ВА ВКО готовила по максимально широкому профилю оперативный состав – людей, способных управлять современным боем, комплексно управлять. Обучавшие их преподаватели никуда не поедут, они останутся в Твери. И соответствующей подготовки офицеров высшего разряда в Академии имени Можайского не будет. Там также нет и соответствующей материальной базы, давайте называть вещи своими именами.

Как и в случае с искусственным переводом в Воронеж объединенной академии имени Жуковского и Гагарина, никакого настоящего перевода не произойдет – преподаватели и материально-техническая база останутся в Твери. Имеется в виду 36 командных учебных пунктов, объединенных в единую систему. Их и все прочие основные составляющие МТБ невозможно перевести.

Есть еще один важнейший элемент. Эти могучие академии – имени Жуковского, имени Гагарина, имени Жукова – были теснейшим образом связаны с промышленностью и наукой, которая концентрируется в Московском регионе. С кем будут взаимодействовать ученые в Воронеже и Санкт-Петербурге? Не с кем. То есть уничтожаются связи, наработанные десятилетиями. Это катастрофа для Вооруженных Сил, причем катастрофа рукотворная.

Примерно то же самое происходит с подготовкой высших военных кадров, офицеров оперативно-стратегического звена. Я прекрасно знаю, что собой представляла Академия Генерального штаба имени Ворошилова: мой отец в течение многих лет был заместителем начальника кафедры оперативного искусства в этом военном учебном заведении. Могучий вуз, в котором работали больше двух десятков всемирно известных ученых. Из многих зарубежных стран приезжали сюда учиться офицеры. Сейчас Академия Генерального штаба превращается в какое-то полукоммерческое учреждение, где будут осваивать менеджерские специальности. То есть ВАГШ тоже фактически ликвидирована. Название, здание сохраняются, академия уничтожается.

Хотел бы задать простой вопрос: кто осуществляет реформу Вооруженных Сил, военного образования? Недавно сделал простую вещь, доступную каждому из вас. Зашел на сайт Министерства обороны и посмотрел состав руководства – министр и семь его заместителей. Из восьми высших руководителей МО РФ четыре человека представляют Федеральную налоговую службу.

Я с большим уважением отношусь к ФНС, это важнейший государственный орган, который выполняет важнейшую задачу. Но какое отношение имеет налоговая служба к реформе Вооруженных Сил? Где профессионализм? Где компетентность? Еще двое из числа заместителей министра: один занимался кадрами, другой – штатский дипломат. И только двое являются военными. То есть из восьми высших руководителей Вооруженных Сил лишь два человека – профессиональные военные.

Насколько я понимаю, Екатерина Геннадьевна Приезжева, ваш предыдущий опыт тоже отнюдь не военный и не педагогический. Был бы признателен, если бы вы поделились, на основе какого вашего личного военно-педагогического опыта вы управляете Департаментом военного образования.

(Вячеслав Тетекин, депутат Государственной думы, член Комитета ГД по обороне, кандидат исторических наук)

/По материалам vpk-news.ru/